Путешествие за край Земли
Шрифт:
— Не буду тебе мешать, — сказал Китаец, — я буду наверху.
— Зачем тебе все это? — спросил Китайца Леденец через несколько часов после того, как мы его оставили наедине с Катей.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я счастлив. Такое впечатление, что я заново родился.
— Я вижу, ты кое-что понял.
— Наверно. Но если спросишь…
— Я не буду тебя спрашивать ни о чем. Но попрошу об одном одолжении.
— Говори.
Ровно в 9 00 утра Зина была во дворе дома-музея Максима Максимовича. Она была не в настроении. Леденец отсутствовал вторую неделю, а это пахло большими неприятностями.
— Туристы обслуживаются с другой стороны, — недовольно прошамкал тощий старик.
— Я из прокуратуры, — Зина сунула ему под нос только что сотворенное удостоверение.
— Чего изволите?
— Я хотела бы поговорить с Максимом Максимовичем.
— Я доложу.
— Могу я войти?
— Конечно, — он открыл дверь, — прошу за мной.
Идти за еле передвигающим ноги стариком было одно мучение. Так и хотелось дать ему пинка.
— Подождите здесь, — указал он на диван в гостиной второго этажа, — я доложу.
— Максим Максимович примет вас в кабинете, — прошамкал вернувшийся через целую вечность старик, — вас проводить?
— Не стоит беспокоиться. Я сама.
— Как знаете.
Зина постучала в дверь.
— Войдите, — услышала она знакомый голос.
Зина рывком открыла дверь и быстро вошла в кабинет. За столом сидел Леденец собственной персоной. На столе стоял кальян.
— Будешь? — спросил он.
— Ты?!
— Картина сгорела.
— Я его жду, а он…
— Я тебя приглашал.
— Мне некогда заниматься ерундой.
— Мне тоже.
— Тогда пошли.
— Ты не поняла. Я не хочу больше гоняться за всякими уродами.
— Но как же задание?
— Пошло оно на хрен!
— Так нельзя.
— Почему?
— Как ты собираешься возвращаться?
— Я не собираюсь возвращаться.
— Ты следователь прокуратуры.
— Уже нет.
— Не понимаю.
— Я нашел свое счастье.
— А обо мне ты подумал? Мое счастье там, дома.
— Возвращайся.
— С пустыми руками?
— Ты хочешь повесить мою голову у себя в гостиной?
— Ты знаешь, чья голова мне нужна.
— Тебе это не по зубам.
— Это мы еще посмотрим.
— Я же тебе говорил: бесполезно, — услышала она сзади голос Китайца.
— Стоять! — крикнула Зина, выхватив пистолет.
— Вот видишь. Сейчас она выстрелит.
Китаец сделал шаг вперед. Прогремел выстрел. Пуля осталась там, где была, а вот Зина…
Ее отбросило далеко назад. На землю.
— Кстати, о моделировании реальности, — вступил в разговор Леденец, — у нас в городе открывается семинар на эту тему.
(Помните? Разговор во дворе высокопоставленного лица возле трупа Кирилла Мефодьевича Стародубского.)
— Вам что, делать больше нечего? — оборвал его начальник милиции.
— Овладев этой технологией, мы сможем сражаться с преступником на равных, — нашелся Леденец.
— Я тоже считаю, что леденцу будет очень полезно стать участником этой группы, — поддержала Леденца Зинаида Аркановна.
Гиперглава четвертая
В этом сумасшедшем мире быть здравым это и есть быть безумным.
Ошо
Глава первая
Выбравшись из звездолета, Севастополев юркнул под сваленные в кучу декорации. Повинуясь инстинктам, которые страх включил на полную катушку, он попытался зарыться как можно глубже. В спину уперлось что-то… Дверная ручка! Сзади находилась дверь! Севастополев собрался уже туда нырнуть, когда из звездолета вышел человек в противогазе. Севастополеву мгновенно стало жарко. Он легко себе представил, что бы случилось, если бы он не затаил дыхание! Человек снял противогаз. Это был Китаец! Тот самый, мать его, Китаец, который втянул их всех в эту дурацкую историю. Китаец посмотрел в сторону декораций. Умирая от страха, Севастополев сам практически превратился в часть декораций. Улыбнувшись, Китаец бросил противогаз и, что-то насвистывая, пошел по направлению к двери, которая была как раз напротив звездолета.
Когда Китаец скрылся за дверью, Севастополев, стараясь не шуметь, попытался открыть свою дверь. Ему повезло. Дверь не только была не запертой, но и открывалась в сторону от Севастополева. За дверью был узкий, длинный коридор, которым давно уже никто не пользовался. Оказавшись там, Севастополев побежал, что было силы. Вскоре стало совсем темно. Обычно остерегающийся темноты, Севастополев ликовал. Его душа пела, переполненная чувством свободы.
Свобода, как это часто бывает, разбилась, налетев со всего маху на стену. Коридор закончился тупиком. От удара об стену Севастополев на какое-то время потерял сознание. Очнувшись, он первым делом ощупал лицо. Все вроде было на месте. Он попытался встать. Тело отозвалось болью, но двигаться могло. Надо было возвращаться.
К своему ужасу Севастополев обнаружил, что это невозможно. Сзади, где какое-то время назад был коридор, появилась стена. Его заперли, замуровали в каменном мешке. Так вот что означала улыбка Китайца. Он прекрасно знал, что Севастополеву удалось бежать, и приготовил ему нечто в тысячи раз более ужасное, чем смерть от ядовитого газа.
Севастополев рухнул на пол и завизжал. Он совершенно ясно представил себе смерь от удушья. Боже, как хотелось жить! Идиот, у тебя есть шанс! — услышал он собственный голос, доносящийся словно откуда-то издалека. Шанс… конечно же шанс… Один раз уже им удалось изменить реальность и оказаться в этом чертовом мире, которым заправляет вездесущий китайский маньяк.
Отчаяние сменилось мозговым штурмом. Севастополев вспомнил рассказы Джека Лондона, вспомнил Мересьева, почему-то вспомнил Жанну д'Арк и Джордано Бруно. Запахло дымом. Севастополев закрыл глаза…
Проснулся Севастополев от холода. Пахло затхлостью и сыростью. Сквозило… СКВОЗИЛО! Ненавидящий обычно сквозняки, Севастополев был на седьмом небе от счастья. Сквозило! Он открыл глаза и поднялся на ноги. Помещение было значительно больше, и… Это был погреб, обычный деревенский погреб с банками, склянками и прочей чертовней. По крайней мере, смерть от удушья, да и от голода ему не грозила. Посреди погреба была лестница вверх, к спасению. Забыв про боль (в состоянии шока человек не замечает боли), Севастополев, как настоящий Тарзан прыгнул на лестницу и полез вверх.