Путешествия и исследования в Африке
Шрифт:
Медицинская профессия представлена достаточно хорошо среди местного населения. Кроме постоянно практикующих врачей, – они действительно являются полезными, так как обладают кое-какими познаниями по своей профессии и знают природу и действия некоторых лечебных средств, – есть и такие, которые отдают свои таланты какой-либо определенной специальности. Специалист по слонам приготовляет лекарство, считающееся необходимым для охотников при нападении на это благородное и умное животное; ни один охотник не решится выступить в путь, не заплатив некоторой суммы за это драгоценное средство. Специалист по крокодилам продает талисманы, которые считаются обладающими необыкновенной силой по защите их владельца от крокодилов. Находясь в Тете, мы неумышленно оскорбили местную крокодилью медицинскую школу, застрелив одно из этих гигантских пресмыкающихся, когда оно грелось
Однажды вечером мы насадили на крюк для ловли акул как приманку собаку: говорят, что крокодилы особенно любят собачье мясо; но знахари сняли приманку, – потому ли, что, чем больше крокодилов, тем больше спрос на их средства, или потому, что предпочли съесть собаку сами. Известно, что многие туземцы в этом районе, как и на южных морях, едят собак, не обращая внимания на то, чем они питаются. Гадальщик, или предсказатель, является важным членом общества, так как к нему обращаются за советом наряду с туземцами и португальцы. Работа гадальщиков носит отчасти характер детективный, так как их обязанность – разыскивать воров. Когда происходит кража, гадальщик идет туда, где находилось украденное, осматривает это место, кидает свои гадальные кости и ждет несколько дней; затем называет вора. Обычно он не ошибается, так как полагается не на одни только свои кости: у него имеются тайные агенты в деревне, благодаря расследованию которыми дела и сообщаемым ими данным он может найти виновного. Вместе с мушкетами появились и специалисты по огнестрельному оружию; они продают снадобья, которые, как они утверждают, помогают стать хорошими стрелками. Есть и доктора по дождю и т. д. Ряд школ торгует маленькими талисманами, которые вешаются на шею покупателю, чтобы отогнать от него зло. В некоторых из этих талисманов содержится какое-нибудь снадобье, другие его усиливают.
Индиго, как и александрийский лист, растет в изобилии на улицах Тете. Листья последнего невозможно отличить от тех, которые привозятся в Англию. Мы поручили макололо собрать образцы, но туземцы воспротивились этому, хотя сами не извлекают из растений никакой пользы. Местное население выращивает в небольшом количестве первосортный хлопок, который служит для изготовления грубой ткани. Прежде португальцы скупали ее по дешевке и пользовались ею, вместо ввозимого ныне коленкора, для обмена на золотой песок Маники.
Живущее по соседству племя возделывает сахарный тростник и производит немного сахару. Но они пользуются крайне примитивными деревянными катками и не умеют смешивать известь с выжатым соком, и поэтому их сахар крайне низкого качества.
Недалеко от Тете имеется много магнитной железной руды, а также угля; один отдельный пласт достигает 25 футов толщины. Оказалось, что он прекрасно горит в топке парохода, но в золе было много сланца. Предполагая причиной этого то, что этот уголь, близкий к поверхности, в течение веков подвергался воздействию погоды, мы пробили шахту глубиной около 30 футов и обнаружили, что чем глубже, тем уголь становится лучше. В руслах рек на расстоянии двухдневного пути от Тете моют золото. Туземцы прекрасно представляют себе его ценность, но редко его ищут и никогда не копают глубже 4–5 футов. Они боятся, что песок в русле реки может обвалиться и засыпать их. В прежние времена, когда промывка золота осуществлялась торговцами с помощью сотен рабов, добыча золота была значительна. Теперь же она ничтожна. Золотоносные земли всегда принадлежали свободным племенам. Здесь, по-видимому, никогда не разведывались глубокие овраги поблизости от истоков золотоносных рек, как это делается в Калифорнии и Австралии. Не применялись и машины, а только простые деревянные чаны для промывки.
Пороги Кебрабаса
Гравюра середины XIX в.
Наше любопытство было так возбуждено рассказами о порогах Кебрабаса, что мы решили их быстро осмотреть. Уровень Замбези был необычно низок, и мы ухватились за возможность ознакомиться с ними, когда они не покрыты водой. Мы достигли их 9 ноября. Между Тете и Панда Мокуа, где кончается навигация, местность по обоим берегам лесиста и гориста. Панда Мокуа – гора, находящаяся в двух милях ниже порогов. Она покрыта доломитом, содержащим медную руду.
Среди деревьев привлекает внимание, благодаря своим гигантским размерам и коре цвета египетского сиенита, баобаб; другие лесные деревья часто выглядят рядом с ним просто кустами. Тот баобаб с дуплом, о котором мы уже говорили, имеет 74 фута в окружности, другой 84, а на западном берегу находили и такие, которые имели окружность в 100 футов. Их громадные размеры заставили некоторых думать, что никакого ноева потопа не было. Тщательное исследование многих сотен этих деревьев в лесах и некоторых, выросших из пола старых каменных домов, убедили нас, исходя из числа концентрических кругов в разрезе, что даже самые крупные представители этого дерева, обладающего исключительно мягкой древесиной, не насчитывают 500 лет.
Высокий хребет Кебрабаса, состоящий преимущественно из конических гор, покрытых жидкими деревьями, пересекает Замбези и сжимает ее. Она протекает здесь по узкому, неровному и скалистому ущелью примерно в 4/ мили шириной; над ним, – его можно назвать руслом реки, – нагромождены в невообразимом беспорядке и в огромном количестве скалы. Они состоят преимущественно из сиенита, который местами имеет красивый голубой оттенок, как будто в нем растворена ляпис-лазурь; некоторые скалы – серые. Много также гранитных глыб розоватого оттенка. Они, вместе с метаморфическими породами, – искривленные, перекрученные и нагроможденные во всевозможных положениях, – представляют собою картину распада или напластований, которая пленила бы геолога. Но при высоком уровне воды этот неровный канал становится гладким, и тогда он хорошо гармонирует с протекающей ниже его рекой, имеющей здесь в ширину полмили.
Гигантский баобаб
Рисунок
В сухое время года река протекает по дну глубокой и узкой естественной выемки, стены которой отполированы и изрезаны бурной, кипучей водой разливов, как края древних вос точных колодцев канатами. Ширина выемки часто не превышает 40–60 ярдов. Она делает несколько раз резкие повороты, раздваивается, и на ней попадаются маленькие водопады. Когда мы поднимались вверх по течению, мачты нашей «Ма-Роберт» не достигали уровня того русла реки, по которому она течет во время разлива, несмотря на свою 30-футовую высоту. Промерщик глубины выкрикивал: «На глубине 10 морских саженей дна нет». По бокам прорыты водой громадные, не меньше колодцев, углубления. Они так глубоки, что, когда защищены от солнца нависающими утесами, вода в них остается прохладной. Некоторые из этих рытвин теперь совершенно размыты, осталась только стенка, примыкающая к скале. Стены же русла, по которому река течет во время разливов, так отполированы, как будто вышли из гранитной фабрики в Эбердине. Чтобы так их отполировать, давление воды должно было быть огромным. Река вклинила в щели и трещины породы круглые камешки так плотно, что, хотя они выглядят лежащими совершенно свободно, отбить их можно только молотком. Могучая сила воды, которую мы наблюдали здесь, дает представление о том, что происходит на тысячах водопадов в мире.
Вся информация, которую мы могли получить от наших португальских друзей, сводилась к тому, что в Кебрабасе из воды выступают три или четыре отдельные скалы; хотя они и опасны для неуклюжих туземных каноэ, пароход может миновать их легко, а если одно или два из этих препятствий взорвать при помощи пороха, то не представится больше никаких трудностей. Обследовав с трудом пороги на протяжении 7–8 миль, мы вернулись на судно, убедившись, что для одного обследования порогов нужно проделать гораздо большую работу, чем предполагали необходимым наши друзья для их удаления. Поэтому мы спустились вниз за свежими продуктами и подготовились к более серьезному обследованию этого района.
22 ноября мы выступили на обследование порогов Кебрабаса (туземцы произносят это слово «каорабаса», что значит «кончи или прерви работу»). 24 ноября мы снова достигли поздно вечером подножия гор и стали на якорь. Команды каноэ никогда не спят на реке, они всегда проводят ночь на берегу; поэтому правобережные туземцы, живущие в местности, называемой Шидима, баньяи, являющиеся, несмотря на незначительность расстояния от Тете, независимыми и даже привыкшими владычествовать над португальскими купцами, старались понять, с какой целью мы остались на судне; естественно, наше нарушение общего обыкновения вызывало у них подозрения.