Путешествия П. А. Кропоткина
Шрифт:
здесь, — скверно, но ничего, можно».
Счастье, что, по настоянию Кропоткина, Корсаков разрешил не
брать топографа. «Казакам бы все дело испортили, а с китайцами
моглю бы выйти неприятности», писал Кропоткин.
От первоначального своего плана итти втроем-вчетвером, как
думал Кропоткин, отправляясь из Иркутска, он отказался. К
небольшой группе китайские чиновники могли бы отнестись более
внимательно, легко могли бы изучить каждого; труднее было бы их
обмануть.
В Цурухайтуе, на русской территории и среди русских,
Кропоткину было особенно трудно скрыть свое лицо. «Казаки по части
проницательности, пытливости, — рассказывал он, — заткнут за
пояс монголов».
Неожиданный слух о том, что едет какой-то князь Ропотский,
видимо все время волновал казаков, и они очень настороженно и
недоверчиво относились к каждому проезжавшему.
Хозяева изб, ямщики встречали его, как купца с товаром, с
полным радушием, но на каждом станке его подвергали настоящему
допросу. Вопросы ставились так, что Кропоткину становилось
ясно — положение чем дальше, тем все более становится трудным.
В одной из станиц старуха-хозяйка окликнула Кропоткина:
— За тобой едет кто-нибудь еще?
— Не слыхал, бабушка.
— Как же, сказывали — какой-то князь Ропотский, что ли,
должен проехать. Будет он, нет ли?
Вопрос был хитро поставлен, но Кропоткин нашелся.
— Да, точно, бабушка, — отвечал он, — их сиятельство
действительно хотели приехать из Иркутска, ну да где же им в такую
погоду! Так они и остались в городе.
— Что и говорить, где уж ему ехать, — согласилась старуха.
Находчивость Кропоткина отвела подозрение. Но эти разговоры
убедили его, что о командировке военного чиновника в
Маньчжурию казакам уже откуда-то известно.
Все дело едва не затормозилось. Вначале желающих итти с его
караваном было много. Но казаки-гуртовщики, которые с ним
сговаривались и соглашались ехать, через день отказывались. Спасли
находчивость Кропоткина и неудержимое, страстное стремление
казаков поскорее увидеть степи, которые, по рассказам стариков,
тянутся на сотни километров по берегам Амура, могут дать много
хлеба, прокормить миллионы людей. Помогла неудержимая тяга
русских людей — крестьян — к земле-матушке. Всем хотелось
видеть сказочную реку Амур.
ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ
Утром 15 мая из пограничной казачьей станицы Цурухайтуй
вышел караван. Всадники были одеты все одинаково: в синих
бумажных халатах и высоких монгольских шапках. Так всегда
одевались казаки, с которыми китайцы и монголы привыкли иметь
торговые дела.
Караван растянулся по всей улице станицы. Казаки гнали с
собой на продажу большой косяк лошадей.
Несмотря на ранний час, провожать казаков высыпала толпа
местных жителей. В караване Кропоткина, кроме него, было
одиннадцать местных казаков и один охотник-эвенк.
Все забайкальские казаки говорили на монгольском языке, а
^венк понимал и по-маньчжурски.
Кропоткин ехал в одной из четырех одноколок каравана. Как
полагается заправскому купцу, он вез сукно, позументы и всякую
галантерейную мелочь.
Сборы каравана, несмотря на всю энергию и старания
Кропоткина, отняли немало времени, и он еле дождался, наконец, дня
выезда. Он даже колебался — не отказаться ли совсем от
путешествия, ибо понимал, что долго затягивать, как он называл,
«комедию» было опасно. Слух среди казаков о том, что князь Ропот-
ский предпринял экспедицию в Маньчжурию, мог дойти до
китайских властей, и тогда на границе их могли легко задержать.
Трудно было полагаться на казаков: ведь вполне возможно, что
кто-нибудь уже догадывается о его переодевании.
«В Маньчжурии дело другое, — думал Кропоткин, — там
казаки сами будут заинтересованы хранить тайну и соблюдать полную
осторожность».
И в самом деле, после перехода границы один из казаков
признался Кропоткину, что видел его в Иркутске, в штабе генерал-
губернатора, и только дипломатично не признал его. Потом
оказалось, что не только этот казак, а и все спутники Кропоткина, кроме
эвенка, знают, кто он, но не выдают его: все одинаково понимали
необходимость молчания.
Старшиной каравана был выбран один из забайкальских
казаков — урядник Сафронов. Он бывал не раз в Маньчжурии и
довольно хорошо говорил по-монгольски. Как начальник, он должен
был вести все переговоры с пограничными и местными китайскими
властями.
* * *
Как только караван перешел границу, казаков окружили
китайские солдаты и монголы, среди которых у казаков нашлись даже
знакомые. Встретили гуртовщиков приветливо, и началось
угощение водкой, которое продолжалось чуть ли не весь день.
Выяснилось, что какими-то путями и монголы уже знали, что пройдет
какой-то князь, и спрашивали казаков, уж не сам ли Корсаков будет.
Кропоткин, как талантливый, хороший актер, разыгрывал роль
простого купца. Он не садился в присутствии старшины Сафроно-
ва, вставал, когда старшина каравана обращался к нему, сам
ухаживал за своим конем и управлялся со своей одноколкой. Когда