Путешествия в Мустанг и Бутан
Шрифт:
По тибетским нормам здешняя столица — крупный центр. В самой Лхасе не больше 35 тысяч жителей, а Гарток, столица Западного Тибета, насчитывает едва 40 домов. Между Гартоком и Лхасой, вдоль верхнего течения Брахмапутры, — практически необитаемая область. Ближайшая к Мустангу деревушка Традун состоит из 20 крестьянских жилищ и крохотного монастыря с десятком монахов. По сравнению с ними Ло-Мантанг — большая столица. Без сомнений, он играл важную роль в развитии тибетской культуры.
Поразительно, почему до сих пор этот край не привлекал внимания исследователей?
Таши напомнил мне, как нужно подносить ката: низко склониться и протянуть один конец, а второй держать у груди в знак нижайшего почтения. Затем надо положить шарф перед королём. Если он коснётся его, это будет означать благосклонность; если не заметит подношения, — значит, я ему безразличен. Ну а если король обернёт ката вокруг шеи, это следует понимать как знак сердечного расположения.
Из ворот вышел оборванный мальчишка и сказал, что мы можем войти. Во дворе старый слуга высунул мне язык и забрал лошадей.
Перед фасадом торчала высокая мачта с молитвенным флагом. Едва мы сделали несколько шагов, как навстречу кинулся громадный пёс со вздыбленной шерстью. Мальчишка цыкнул на него и схватил за шею. Мы насторожённо двинулись дальше к деревянной двери в углу двора. По обе стороны её сидели на цепи ещё два пса, встретившие нас заливистым концертом.
Дверь открывалась во внутренний двор, опоясанный галереей. Под навесом стояли лошади; наличники и переплёты больших окон на втором этаже были выкрашены в синее, жёлтое и зелёное. В целом дворец выглядел не столь импозантно, как я ожидал. Крутая лестница вела на крышу, где помещалось своеобразное патио, со всех сторон укрытое от ветра; стенами служили двойные окна, заклеенные коричневой тибетской бумагой. Согнувшись, я вошёл в дверь.
Надо мобилизовать всё внимание, сказал я себе, от этой аудиенции зависит исход всего пребывания в стране. Жители Ло, несмотря на открытые улыбки, проявляли сдержанность, едва я начинал расспрашивать их об истории и обычаях Мустанга. Они считали, что знания подобного рода — удел грамотных людей, а те не станут откровенничать со мной без благоволения короля. Сказать чужеземцу, кто был первым королём Мустанга, в их глазах означало вмешательство в дела королевской фамилии.
Следовало во что бы то ни стало получить согласие короля. Но как объяснить ему, что информация, которую я желаю собрать, не имеет отношения к политике? Меня ведь можно принять за шпиона или за агента какой-то политической группы, жаждущей узнать вещи, которые будут потом использованы для шантажа… Трудно оправдать любознательность одними лишь заверениями в ценности подобного рода сведений для науки.
Король Ангун Тенцинг Трандул не походил ни на одного из ныне царствующих монархов. Я мог основывать свои предположения только на рассказах Марко Поло о церемониале, принятом при дворах древних властителей Центральной Азии и Китая.
Поднимаю голову. Зал освещён солнцем, чьи лучи пробиваются сквозь полупрозрачную бумагу. Когда глаза привыкают к полумраку, замечаю четыре деревянные колонны, поддерживающие потолок и украшенные жёлтыми, голубыми, золотыми узорами. Пол земляной, как во всех мустангских жилищах.
Вдоль стены сидят человек двадцать мужчин, в молчании взирающих на меня. Я понял, что это королевский двор. У противоположной стены на низком деревянном сиденье в форме трона, покрытом подушками, подвернув под себя ноги, восседают двое людей. На секунду я заколебался — который из них король? Перед обоими на низеньких столиках стоят серебряные чашки. Тот, кто был помоложе, указал рукавом своей чубы на пожилого человека, сидевшего спиной к окну. Не было произнесено ни единого слова.
Я неловко согнулся пополам и, стараясь не потерять равновесия, положил край ката к ногам короля Ангуна Тенцинга Трандула. Затем ту же манипуляцию проделал Таши, надо сказать, с куда большей ловкостью. Молчание не прервалось. Выдержав паузу, пожилой король слегка раздвинул губы в улыбке и царственным жестом показал нам на два коврика рядом с ним. Я сел, запихнув под себя руками нижние конечности.
Весь двор смотрел на нас. Я тоже украдкой несколько раз бросил взгляд на короля и увидел, что тот разглядывает меня. Рядом с троном ворковал в большой клетке голубь, между придворными и монархом мирно гуляли щенки — штук пять-шесть, не меньше. Сам зал являл собой удивительное сочетание роскоши и деревенской грубости, так характерной для средневековья. За исключением собак, никто не смел шелохнуться. Неожиданно из-за трона показались две курицы; одна нахально вскочила на золочёный резной край королевского столика и оставила там след. Я весь сжался, ожидая, что будет, но никто не обратил на это внимания.
Над головой молодого соседа я заметил висящие на стене два ультрасовременных охотничьих ружья. Король слегка склонил корпус, взял дивной работы фигурный кубок и сплюнул в него. Прочистив таким простым способом горло, он произнёс:
— Каре ре (в чём дело)?
— Мы прибыли изъявить нижайшее почтение вашему величеству, — пробормотал Таши.
Было условлено, что он заговорит первым: Таши знал изысканные выражения, принятые при обращении к важным персонам. Эти слова отличаются от разговорного тибетского языка, которым я владел. Таши очень волновался и нервно пытался спрятать руки в рукава моей французской куртки, но они, к сожалению, не так просторны, как у тибетской чубы. Мне было куда легче скрывать волнение.
Королю было на вид лет шестьдесят пять. Как и его подданные, он носил длинные волосы, заплетённые в косы, собранные на макушке и перевязанные весёлой розовой ленточкой. На нём была очень элегантная чуба из тёмно-красной материн, подбитая стриженой овчиной. Суровое лицо выглядело устало. Тяжёлые веки почти не поднимались. Желая прервать невыносимое молчание, я начал:
— Простите меня за то, что я говорю по-тибетски, как деревенщина…
Король удивлённо вскинул веки. Он был явно шокирован тем, что я первый заговорил с ним: это звучало непочтительно и вульгарно. Но по придворным пронёсся шёпот; видимо, моё знание тибетского произвело эффект. Ангун Тенцинг Трандул широко улыбнулся — лёд был сломан, и я чуть-чуть успокоился.
Король осведомился, откуда я.
— Из Франции. Это очень далеко.
— Франция ближе к Лхасе или к острову Америка? — уточнил его величество.
Как и большинство тибетцев, он был убеждён, что Земля плоская и имеет форму полукружия, обращённого диаметром на север. Полукруг зовётся Южным миром и окружён со всех сторон океаном, в котором плавают острова. Те, кому доводилось слышать о таких странах, как Англия и Америка, уверены, что это небольшие острова. Центр мира — Лхаса, расположенная точно в центре диаметра полукружия. Не зная, где бы отыскать место для Франции в этом мире, я сказал, что она сосед Англии, но отдалена от неё морем.