Путешествия в Мустанг и Бутан
Шрифт:
Дорога пошла в обход глухой стены, и тут обнаружились ворота — единственный вход в Ло-Мантанг; он представлял собой как бы туннель в мощном бастионе. Две огромные деревянные колонны с резными капителями окаймляли портал. В конце туннеля была вторая деревянная, прошитая железными заклёпками дверь. Стены надёжно укрывали жителей самого высокогорного королевства нашей планеты. Ворота, как я узнал, наглухо закрывали с наступлением темноты от воров и злых духов. Один за другим яки втягивались в тёмный туннель. Итак, вот она, столица «потаённой территории тибетского графства», о которой упоминал Бьюканан в 1802 году, а знаменитый шведский исследователь Тибета Свен Гедин называл Южной страной.
Так что же такое Мустанг? Княжество или королевство? Как оно образовалось, какова его история? Как могло случиться, что оно так долго оставалось «затерянным»? Почему в 1952 году Тони Хаген описал его как вассальную провинцию, а в 1961 году король Непала, ликвидировав институт раджей, сделал исключение для короля Мустанга — подтвердил его титул и привилегии, в том числе право творить суд и взимать налоги?
Маршрут каравана кончился, устало подумал я, но для меня дело лишь начинается. Теперь предстоят поиски в архивах, расспросы, детальный осмотр культурных и исторических памятников, описание которых почему-то всегда ограничивалось несколькими строчками. Между тем здесь даже при мимолётном обзоре исследователю хватит сокровищ на целую жизнь.
История Мустанга уходит в седую древность. Кто построил этот волшебный город? Кто был его первым правителем? Как сейчас живут его обитатели — пассажиры глиняного корабля, плывущего по застывшим волнам Времени?
Обычаи Мустанга складывались как результат представлений о жизни многих предшествующих поколений. Необходимо попытаться понять их.
Едва пройдя городские ворота, я окунулся в людской водоворот. Наша маленькая колонна упёрлась в плотное скопление красных, жёлтых и голубых чуб. Далёкое пение труб, эхом отдававшееся на холме, теперь превратилось в гром, в котором почти терялись звонкие удары цимбал. На площади перед белым фасадом четырёхэтажного дворца было безветрие. Впрочем, никакая буря не смогла бы разметать многоцветную толпу в несколько тысяч человек. Мужчины, женщины и дети словно сошли с картин Брейгеля. Море загорелых, обветренных лиц, перепачканные счастливые мордашки детей, гроздьями висевших на крышах окрестных домов. Поверх волнующегося океана сальных кос торчали красные колпаки монахов.
Все были настолько поглощены зрелищем, что поначалу приход чужеземца прошёл незамеченным. Лишь несколько взрослых оглянулись на меня с неудовольствием, словно я помешал им. Тибетская чуба не выделяла меня из толпы, и я стал протискиваться вперёд.
В центре площади между двумя рядами сидевших монахов лама вёл богослужение. На нём была тога из золотой парчи с вышитым синим и красным образом Мара — зловещего бога смерти; голову украшала широкополая чёрная шляпа с фигурами двух драконов, попиравших черепа.
Два монаха в красных тогах выкладывали у его ног дары, над которыми лама возносил песнопения. В плошках курились благовония, и сладкий дым плыл по воздуху под гром оркестра, в котором выделялись трубы и флейты, сделанные из человеческих, костей.
У меня разбегались глаза — это была настоящая феерия…
Женщины облачились в свои лучшее наряды — безрукавные расшитые чубы, из-под которых были видны шёлковые блузки с пышными рукавами. Чубы повязаны двумя фартуками, сверху короткий, а нижний спадает до носков; оба состоят из узких полос материи весёлых цветов — синего, красного, зелёного, жёлтого. У многих поверх были наброшены тёмно-синие парчовые накидки в виде треугольников.
Что касается драгоценностей, то некоторых они буквально покрывали сверху донизу; часто встречались колье из оранжевых сердоликов с бирюзой. Иногда в колье были прицеплены золотые или серебряные ладанки, причём некоторые величиной с фотоаппарат. На запястьях красовались браслеты из слоновой кости или из ракушек. Но всё затмевали головные украшения — бандо: вокруг шиньонов обвивался кожаный ремешок с громадной бирюзой, отдельные камни были величиной с наручные часы. На одном бандо я насчитал 32 камня — целое состояние!
Мужчины щеголяли в чубах разного цвета — от белого до винно-красного; среди толпы я заметил нескольких кхампа в круглых меховых шапках.
Естественно, меня больше интересовали не одежда, а лица. Детишки начали замечать меня и заговорщицки улыбались моей растерянности. На них были те же чубы, только в мини-варианте, а обуты они были в тёплые валеночки на подошвах из кручёного ячьего волоса.
Между тем церемония продолжалась. Я вспомнил, что ведь сегодня, третий и последний день ритуального действа, так называемого «изгнания демонов».
Главный священник разложил дары на пяти овальных металлических блюдах. Сидящие монахи затянули нараспев молитвы; к широким рукавам их тог были подвешены цилиндрические барабаны, по которым они ударяли кривыми палочками. В углу два монаха дули в громадные трубы, покоившиеся на деревянных резных подставках с изображениями бога смерти.
Смерть в Мустанге, равно как и в Тибете, вызывает у людей страх, смешанный с надеждой, ведь бог смерти крутит колесо жизни, в котором люди переходят из одного перевоплощения в другое, пока душа не достигнет нирваны. Демоны бродят среди живых, подстерегают их на каждом шагу, поэтому человек рискует своим будущим, совершая грех, особенно убивая любое живое существо. Только великий лама способен на время изгнать демонов — эта церемония и происходила в первый день четвёртого месяца по тибетскому календарю, когда мы вступили в Ло-Мантанг.
Внезапно раздался вопль. Раздвигая толпу, на площадь выскочили три демона в ярких тогах и жутких масках; длинными мечами они со свистом рассекали воздух. Покружившись на освободившемся пространстве, они остановились. Новый вопль — зрители, вскочив как один, ринулись прочь из города, сметая по пути моих яков. За толпой степенно двинулись монахи и великий лама, предводительствуемый оркестром. Замыкали процессию приплясывавшие демоны. Пройдя портал, лама извлёк из ножен священный клинок с эмблемой молнии на эфесе и принялся бормотать волшебные заклинания.
Толпа увлекла меня за собой. Впереди вышагивали трое мужчин с узкими красно-сине-жёлтыми флагами на длинных древках, за ними — музыканты, причём один молодой монашек тащил сложенные для удобства одна в другую трубы; за стенами города их снова вытянули во всю длину и положили на подставки. Низкий трубный глас поплыл над голой равниной. Толпа отхлынула на почтительное расстояние.
Демоны вновь пустились в пляс. Люди, не отрываясь, следили за их прыжками. Тем временем лама готовил своё «секретное оружие». Ему протянули серебряный кубок с водой, он немного отпил из него, а остальное пролил на землю. Священник встал лицом к снежным пикам, длинные полы тоги полоскались по ветру, драконы на шляпе пугающе скалили зубы. Ламе протянули священный лук. Он натянул его, прицелился и твёрдой рукой выпустил стрелу, которая вонзилась рядом с дарами. Лама схватил затем пращу из ячьей шерсти, вложил в неё камень и со свистом метнул на восток.