Путешествия в Мустанг и Бутан
Шрифт:
Король был удовлетворён и спросил, что привело меня в его страну. Тут, как условились, вступил Таши:
— Мы прибыли в вашу страну, чтобы изучать её прошлое, её обычаи, посетить монастыри и посмотреть хранящиеся там древние книги.
На сей раз король был очень доволен, придворные тоже одобрительно закивали. Их присутствие, кстати, придавало аудиенции официальный характер. В зале сидело несколько детей, в том числе давешний мальчишка, пригласивший нас во дворец. Позже выяснилось, что это придворный паж, усыновлённый королевским семейством, быть может даже незаконный сын кого-либо из членов правящей фамилии.
Паж снял с углей чайник и налил нам чаю в серебряные, как у всех, чашки. Король с отеческой улыбкой следил за угощением.
Несколько раз разговор прерывали присутствующие: они подходили к королю и простирались перед ним ниц. Это был ритуал прощания. Они удовлетворили своё любопытство, выяснили, зачем явились гости, и теперь считали, что могут отправиться по своим делам. Один старый крестьянин, однако, подсел поближе ко мне и вступил в беседу; это был любимый советник короля.
Разговор тёк неторопливо. В Гималаях вообще стараются не торопиться. Ведь даже приветствие по-тибетски звучит «кале пхе» (не торопитесь). Налив нам не меньше десятка чашек солёного чая, слуги принесли фарфоровые тарелки с салатом. Как я потом выяснил, в салат идут сорняки, выполотые с хлебных и ячменных полей.
Сын короля спросил, хорошо ли мы устроились, и извинился за то, что не смог выделить нам более достойную резиденцию в городе, — если мы хотим, то можем жить у него в Тренкаре. Я вежливо отклонил великодушное предложение, сказав, что дела требуют моего постоянного присутствия в Ло-Мантанге…
Удивительное дело — меня не покидало ощущение величия происходящего, хотя вся обстановка была простой, а в сравнении с дворами индийских махараджей просто примитивной. Но именно так выглядели покои королевских замков во Франции и Англии в XI веке. Сейчас нередко забывают, что до крестовых походов — то есть до того, как с Востока в Европу завезли пряности, ковры, шелка и фарфор, — герцоги и бароны ходили по своим замкам босиком, спали на соломе в том же помещении, что и их лошади, а в аудиенц-залах разгуливали куры, как у короля Мустанга. Европейские короли и принцы не сразу превратились в изнеженных и утончённых монархов XVII–XVIII веков; раньше это были воины-помещики, хорошо знавшие в лицо своих крепостных, пировавшие с ними за одним столом. Они пили из бычьих рогов и ели на деревянных плошках. До XIV века большинство королей Франции едва разбирало грамоту!
И сейчас мне казалось, будто я читаю книгу по истории Европы.
Король сказал, что у него было три сына. Старший, Ангду Ньингпо, был коронован 14 лет назад, но умер после 11 лет правления. Пришлось ему, старику, вновь взять скипетр в ожидании момента, когда младший сын, Джигме Дордже, сменит его на троне; средний сын стал ламой в Царанге.
Его величество многократно бывал в Катманду, а однажды ездил в Индию на паломничество к святым местам буддизма. Редкие путешествия не изменили ни его привычек, ни манеры одеваться. Единственной современной деталью в его облике были очки в черепаховой оправе, купленные в Индии. Остальные приметы современности во дворце представляли два ружья, висевшие на стене. Долголетняя изоляция и традиционное отвращение к западной моде гималайских жителей позволили им сохранить в неприкосновенности национальную культуру и обычаи. Король, кстати, сказал, что он прекрасный знаток этих предметов, и проявил готовность ответить на мои вопросы. К сожалению, отвечал он очень коротко, а расспрашивать в подробностях я не посмел.
В тот день я впервые услыхал из уст короля имя Аме Пала. Фигура этого легендарного воителя представлялась загадочной, но король сказал, что именно Аме Пал основал государство Ло, построив большую крепость-дзонг Кечер. Развалины её можно и сейчас видеть над Ло-Мантангом. Король с гордостью сказал, что в нём те же «кости», что и у Аме Пала (в тибетском мире это означает, что человек считает себя прямым потомком). Подумав, король добавил, что он восьмидесятый по счёту потомок Аме Пала.
— Когда жил Аме Пал?
— Очень-очень давно, — уточнил король.
Я спросил затем, кто были «трое святителей» — Ангун Зампо, Нгорчен Кунга Зампо и Калун Зампо.
— Откуда вы о них знаете? — удивился собеседник.
Я рассказал, что во время краткой остановки в Джелинге нам сказали, что «трое святителей» позволили людям пить спиртное, ибо «люди не мулы». Король улыбнулся. Ангун Зампо, сказал он, был сыном Аме Пала, а Нгорчен Кунга Зампо — знаменитый лама, принёсший в Мустанг веру. Третий святой был «калуном» тогдашнего короля (слово «калун» означает «управляющий»). Все они прославились своими деяниями, и их нарекли «тремя святителями». Я в восторге воскликнул, что хотел бы записать это.
Была одна загадка, которую я непременно хотел выяснить: когда точно Мустанг попал в вассальную зависимость от Непала? Исторические труды дают разные даты.
В книге историка Снеллгрова утверждается, что после первой непальско-тибетской войны 1792 года княжество Мустанг, лежащее на северных склонах Главного Гималайского хребта, оказалось в вассальной зависимости от гуркхских королей. Более того, автор писал, что один из сыновей непальского короля получил титул короля Мустанга и был посажен на трон в Ло-Мантанге. Это противоречит данным старинных хроник, гласящим, что раджа Мустанга — бхот, то есть тибетец; нет никаких следов и того, что сын непальского короля когда-либо занимал здешний трон. Да и датировка событий вызывает сомнения. Король уточнил кое-что в этой истории.
После восьмидесятилетней войны, сказал он, Мустанг сильно задолжал радже Джумлы (это древнее государство на южных склонах массива Дхаулагири когда-то властвовало над Западным Непалом). Мустанг 20 лет выплачивал дань Джумле, а потом гуркхские короли завоевали Джумлу, и, таким образом, Мустанг продолжал выплачивать дань уже Непалу. Непальцы никогда не завоёвывали Мустанга. Они просто взяли на себя обязательство покровительствовать ему и получали дань, которую тот отправлял раньше Джумле. Всё это произошло в 1795 году, после окончания войны между Тибетом и Непалом.
Так приоткрылась первая завеса над тайной страны Ло. Я, конечно, желал узнать ещё многое, но боялся злоупотребить гостеприимством старого короля. Однако тот по собственному почину стал рассказывать, что Мустанг делится на семь областей, вернее, семь районов, и глава каждого района взимает королевские налоги. Я неосторожно брякнул, нельзя ли мне ознакомиться с бухгалтерскими книгами или хотя бы узнать, какую сумму платит народ Мустанга своему монарху, но по выражению лиц собеседников понял, что зашёл слишком-далеко…
Кончив говорить, король знаком подозвал к себе высокого молодого человека, явно аристократического происхождения, судя по его великолепной чубе и золотому кольцу с бирюзой, которое он носил в ухе. Король сказал, что даст мне письмо к настоятелям всех монастырей. Молодой аристократ тотчас достал из складок чубы лист коричневой бумаги, серебряную чернильницу и длинную серебряную трубочку, оттуда он извлёк деревянную, остро заточенную палочку для письма. Вскоре документ был готов. Король стал шарить вокруг себя в поисках королевской печати. Но поскольку она так и не отыскалась, Джигме Дордже протянул ему небольшую серебряную печатку. Король обмакнул её в мягкую красную пасту и приложил внизу рескрипта. Бумагу несколько раз скатали, чтобы получился тонкий свиток, который и вручили мне.