Путевка в семейное гетто
Шрифт:
Аня вздохнула, другого ответа она и не ждала. Мужчина есть мужчина, ему в первую очередь подавай на золотом блюдечке разукрашенную красотку, а после того, как она попляшет под его дудку, он соизволит заглянуть ей в душу. Или сочтет это лишним, как делают большинство мужчин, предполагая, что чужая душа – все равно потемки. Она проглотила обиду, нанесенную подругой, заранее зная, что Алиса произнесла свою обидную фразу не со зла, а по велению своей стервозной натуры. И в чем-то она была права.
– Ты, – продолжал говорить Шереметьев, – ты такая! Да я в тебя почти влюблен!
Аню смутило это «почти», но сильных чувств от него и не требовалось. Ей в принципе вообще ничего не было нужно от Романа.
– Гляди, какая плитка! – прыгал по ванной студент. – Какая красота линий!
– Кривовато, – нахмурилась Аня, – я бы говорила про красоту изломов.
– Точно! – обрадовался Шереметьев. – Ты – прирожденный дизайнер! Так и говори. А как тебе цвет? Освежает? Бодрит? Так и хочется прыгнуть под душ и помыться?!
– Впечатляет, – кивнула Аня, – только хочется смотреться в большое зеркало. Если его повесить на эту стену, оно как раз закроет основную кривизну.
– Отлично! У молодоженов в спальне есть огромное зеркало. Что еще тебе хочется сказать об этой ванной?! Не стесняйся, сыпь в нее правду-матку.
– Переложить бы плитку по-человечески, – заметила Аня.
– А вот этого говорить нельзя! – всполошился Роман. – Об изломе, зеркале, о чем угодно, только о перекладке плитки ни слова. Она так уложена. Это – современный дизайнерский замысел.
– Может быть, – наклонив набок голову, произнесла Аня, – на выставке импрессионистов я и не такое видела. Вашей ванной и не снились подобные изломы и красота.
– Вот видишь, – похвалил ее Роман, – можешь, когда захочешь. Понимаешь, Анечка, дед у меня – тиран. Мы с Венькой должны были работать с утра до ночи, а Венька влюбился в твою подругу и перестал мне помогать. Приедет дед, увидит это – убьет. Спасай нас! Ради подруги скажи, что ты и есть тот дизайнер, который порекомендовал облицевать эту комнату таким образом.
Ромка выпалил все честно и открыто, он не стал врать невеселой девушке. Что-то нежное пошевелилось в его душе, растеклось теплом от ее печального образа, и вся легенда, придуманная им, так и осталась легендой. Что это было, он не знал, возможно, жалость, а может быть, и уважение к ее серьезным серым глазам. А может, это была любовь? Ромка сник, дожидаясь ответа. Он все-таки не был в Аню влюблен. Он продолжал думать об Алисе. Вот если бы ему повезло, и он влюбился бы в такую простую симпатичную девчонку, то точно был бы счастлив. Но ему не повезло.
– Хорошо, – ответила Аня, проведя рукой по шершавым стенам, – я скажу, не беспокойся. Если это вам с Венькой поможет, то я припишу этот дизайн себе.
– Вот спасибо, – обрадовался Ромка и обнял девушку.
– Вы чего, – протер сонные глаза Венька, зашедший на звук, – целуетесь?!
– Эх ты, сонный тетерев! Целуй и ты нашу спасительницу! Аня согласилась сказать деду про дизайн!
Радости друзей не было предела. Они сразу же принялись обдумывать планы на предстоящий вечер. Аня посоветовала им все-таки вначале отмыть от цемента пол. Но Ромка плюнул на него и ответил, что пол вполне соответствует стенам и создает с ними единый облик модного интерьера. Аня засмеялась, представив ошарашенный вид Шереметьева-старшего, набрала в ведро воды и заставила друзей мыть пол.
Но отодрать цемент от пола оказалось не таким простым делом. Аня поинтересовалась, а нельзя ли было для приклеивания плитки к стене использовать подходящий клей? Студенты на нее зашикали, ответили, что хоть теперь и поздно об этом говорить, но для плитки лучше подходит цемент. Так сказал дед, а спорить с ним никто не решился. Потому и пришлось брать в руки скребки.
Работа кипела, когда
– Не дуйся, – сказала она примирительно Ане, – я не хотела тебя обидеть. Так получилось.
Это было наиглубочайшим признанием собственных ошибок, что Алиса делала чрезвычайно редко.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Алиса молчанию, – вымой руки и пойдем возвращать борсетку!
– Может быть, ты сама это сделаешь? – засомневалась Аня, опуская глаза.
– Нет, – категорично произнесла Алиса, – он увлечен тобою, такие розы тебе сегодня преподнес…
– Цветы были для Ани?! – не удержался Шереметьев и опустил таз, который он заполнял горячей водой, на пол. В него опрометчиво вступил голой ногой Венька и дико заорал.
– Не надо так остро реагировать на простые вещи, – высказала ему замечание Алиса. – Ничего удивительного нет. Мужчина дарит девушке цветы. Ты Тусе дарил?!
– А он не мужчина, – заступилась за возлюбленного подруга, уткнув руки в бока, – он – студент!
– Что?! – возмутился Венька, кинул тряпку в таз и выбежал из ванной. Туся бросила перчатки и ринулась за ним. Назревала очередная буря в стакане воды.
– Придется мне в гордом одиночестве скоблить этот чертов пол, – вздохнул Ромка, и на его лице сосредоточился весь мыслительный процесс. Он оплошал, недооценил Одинцова. Тот начал издалека, с Ани. Хитрый, коварный соперник, кругами ходит возле добычи для того, чтобы ухватить ее в нужный момент. Да, в деловой хватке ему не откажешь, недаром, что называется, бизнесмен. Хотя кто его там знает, чем он занимается на самом деле. Нужно придумать что-то еще, кроме его мнимого сумасшествия.
Коварный соперник приехал домой раньше обычного и попытался отделаться от навязчивости Марины, которая решила оказать ему всестороннюю помощь. Утром он попросил ее подвести до офиса, и Марина принялась выполнять не возложенные на нее функции водителя. Помощник с ног сбился, разыскивая борсетку с документами, остальные работники офиса сочиняли объявление в газету о возвращении борсетки с указанием признательности, не имеющей границ. Одна Марина крутилась возле Одинцова, не давая ему покоя. Находиться вблизи начальника как раз и входило в ее прямые обязанности, она и раньше неотлучно сидела за столом в соседней комнате в ожидании его поручений. Но сегодня ее присутствие стало раздражать Одинцова. «Как переменчива жизнь. Вот так и женись! – в сердцах думал он. – Сегодня она тебя устраивает, а завтра кажется Бабой Ягой!» Но Одинцов сильно преувеличивал. Марина выглядела великолепно, как никогда. А в своем красном спортивном «Ягуаре» смотрелась девицей из высшего общества. «Бедная девочка, – жалел Марину Одинцов, усаживаясь вечером в ее автомобиль, – я не должен на нее сердиться. Этот „Ягуар“ – единственная стоящая вещь, которая досталась ей после развода с первым мужем». Марина действительно удачно вышла замуж за состоятельного бизнесмена – клиента фирмы Одинцова и недавно неудачно развелась. Муж, обанкротив предприятие, слинял за границу, прихватив нажитое непосильным трудом. Бывшей жене на добрую память он оставил подаренный на свадьбу автомобиль. Машина была как бельмо на глазу. Марина, управляя ею, вспоминала свою былую обеспеченную жизнь. Ей стало гораздо веселее, когда рядом с водителем в красном «Ягуаре» оказался Одинцов. «А почему бы и нет?!» – решила про себя и него Марина и прибавила газу.