Путеводитель «Автостопом по Галактике»
Шрифт:
Форд нервно засмеялся.
— Да, в смысле, конечно, — забормотал он, — мы все жаждем, разве нет, ну… глубоко внутри… ммм…
Вогон встал.
— Нет, вы ошибаетесь, — заявил он, — я пишу стихи, чтобы придать моей черствой бессердечной наружности еще больше убедительности. И я все равно выброшу вас за борт. Караульный! Отведите пленников в отсек номер три и выбросьте их вон!
— Что?! — взвизгнул Форд.
Караульный, большой молодой вогон, выступил вперед и огромными пузырчатыми руками содрал с пленников ремни, которыми они были привязаны к креслам.
— Вы
— Сопротивление бесполезно! — прокричал молодой вогон в ответ. Это была самая первая фраза, которую он выучил, когда поступил в вогонное караульное училище.
Капитан проследил за ними с отстраненным удовольствием и отвернулся.
Артур обернулся к нему с диким ужасом на лице.
— Я не хочу сейчас умирать! — завопил он. — У меня голова болит! Я не хочу отправиться на небеса с головной болью, у меня будет не то настроение!
Караульный сцапал их обоих за шею и, почтительно кланяясь капитановой спине, поволок сопротивляющихся пленников вон с капитанского мостика. Стальные двери закрылись, и капитан вновь остался один. Он тихо мычал что-то, листая тетрадку со стихами.
— Хм, — проговорил он про себя, — оттеняет сюрреализм скрытых метафор…
Он подумал над этим с минуту, а потом захлопнул тетрадку с мрачной улыбкой.
— Смерть — этого для них слишком мало, — заключил он.
По длинному стальному коридору эхом разносились слабые протесты двух гуманоидов, крепко стиснутых подмышками у молодого вогона.
— Вот это здорово, — бормотал Артур, — просто великолепно. Пусти меня, грубиян!
Вогон тащил их дальше.
— Не беспокойся, — заверил Форд, — я что-нибудь придумаю.
Он не терял надежды.
— Сопротивление бесполезно! — взревел караульный.
— Не говори таких вещей, — заикаясь, попросил Форд, — как можно сохранять позитивный настрой, если ты говоришь такие вещи?
— Боже мой, — пожаловался Артур, — ты еще говоришь о позитивном настрое! Это ведь не у тебя сегодня разрушили родную планету. Я встал утром, собирался приятно провести день, почитать, вычесать собаку… И вот нет еще и пяти, а меня уже вышвыривают из летающей тарелки! И все это за шесть световых лет от дымящихся останков Земли! — он захлебнулся и забулькал, поскольку вогон усилил хватку.
— Главное, — сказал Форд, — перестань паниковать.
— А кто сказал, что я паникую? — огрызнулся Артур. — Это пока просто шок. Вот подожди, я освоюсь, осмотрюсь. Тогда и начну паниковать!
— Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи! — Форд мучительно пытался собраться с мыслями, но ему не дал караульный вогон:
— Сопротивление бесполезно!
— И ты тоже замолчи! — рявкнул Форд.
— Сопротивление бесполезно!
— Да расслабься, — бросил Форд. Он вывернул голову так, чтобы видеть лицо захватчика. Внезапно его осенило.
— А тебе правда это нравится? — вдруг полюбопытствовал он.
Вогон остановился как вкопанный. На его лицо медленно заползло выражение непроходимой тупости.
— Нравится? —
— Я имею в виду следующее, — пояснил Форд, — действительно ли ты получаешь от этого полное удовлетворение? От того, что маршируешь, орешь, выкидываешь людей в открытый космос…
Вогон уставился в стальной потолок, и его брови накатились одна на другую. Слюна потекла изо рта. Наконец он ответил:
— Ну, режим работы устраивает…
— Так и должно быть, — одобрил Форд.
Артур извернулся и посмотрел на Форда.
— Форд, что это ты задумал? — спросил он шепотом.
— Я просто проявляю интерес к окружающей меня действительности, ты что, против? — вполголоса отозвался Форд. — Так, стало быть, часы работы подходящие, — продолжил беседу он.
Вогон опустил глаза с потолка на Форда, и было видно, как в мутных глубинах его мозга тяжело ворочаются коротенькие мысли.
— Ага, часы подходящие, — закивал он, — но, раз уж вы сами об этом заговорили, признаюсь, что минуты в большинстве своем хреновые. Кроме разве… — ему опять пришлось задуматься, что потребовало еще одного продолжительного взгляда в потолок, — вот, кричать мне нравится. — Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:
— Сопротивление…
— Да-да, я знаю, — поспешно перебил Форд, — это у тебя хорошо получается, сразу видно. Но если минуты хреновые, — сказал он, разделяя слова, чтобы дать им время дойти до места назначения, — зачем же ты это делаешь? Что тебя заставляет? Девочки? Кожаная форма? Чувствуешь себя мачо, да? Или тебе просто кажется интересной концепция принятия бессмысленности рутинной работы?
Артур оторопело переводил взгляд с одного на другого.
— Ээээ… — замычал караульный. — Ээээ… эммм… черт его знает. Я думаю, я просто… просто делаю это и все. Моя тетя говорит, что караульный на звездолете — хорошая карьера для молодого вогона. Знаете, форма, кобура на поясе, бессмысленная рутина…
— Вот оно, Артур, — у Форда сделался вид человека, наконец получившего возможность выложить козырную карту, — а ты еще думаешь, что это у тебя проблемы.
Артур действительно так думал. Кроме неприятности, случившейся с его родной планетой, у него появилась еще одна неприятность, более частного характера: вогон почти что задушил его. А кроме того, ему претила мысль быть выброшенным в открытый космос.
— Ты лучше попробуй понять его проблемы, — настаивал Форд, — вот он перед тобой, несчастный парень, все, что у него в жизни есть, все, что ему приходится делать, это маршировать, выбрасывать людей в открытый космос…
— И кричать, — подсказал караульный.
— И кричать, конечно, — согласился Форд, похлопывая пузырчатую руку, добродушно давившую ему на шею, — а он и сам не знает, зачем это делает!
Артур согласился, что все это весьма печально. Он продемонстрировал свое согласие слабым жестом, поскольку был уже слишком задушен и не мог издать ни звука.
Громкие раскаты полнейшего изумления донеслись из глотки караульного.
— Теперь, когда вы мне об этом сказали, я думаю…
— Молодец, — подбодрил Форд.