Путеводитель «Автостопом по Галактике»
Шрифт:
— Да.
— Не знаю. Просто прохожий.
— А-а.
Они оба сели на мостовой и не без стеснения стали наблюдать за гипертрофированными детьми, игравшими в песочек, и дикими лошадьми, с топотом перевозящими по небу штабеля усиленных ограждений для областей неизведанного.
— Ты знаешь, — задумчиво произнес Артур, — если это Саутенд, то он какой-то странный…
— Ты хочешь сказать, что море стоит неподвижно как скала, а здания волнами набегают туда-сюда? — спросил Форд. — Я тоже подумал, что это как-то не так. На самом деле, — продолжал он, наблюдая, как, бумкнув, Саутенд раскололся на шесть равных сегментов, которые закружились в буйной пляске, соединяясь в беспутные, непристойные пары, — тут все очень странно.
Дикие завывания духовых и струнных инструментов засохли в воздухе, на дорогу выскочили горячие пончики по десять пенсов штука, с неба повалила мерзкая рыба, и Форд с Артуром решили побежать за ней.
Они продирались сквозь толстые стены звуков, горы архаичных мнений, долины меланхоличной музыки, собрания неудобной обуви и прочих безделушек, и вдруг услышали женский голос.
Голос звучал мелодично, но говорил только одно:
— Два в степени сто тысяч к одному, и меньше, — а больше ничего не говорил.
Форд соскользнул по световому лучу и завертелся, отыскать источник звука, но не смог увидеть ничего, во что можно было бы поверить.
— Что это за голос? — громче, чем нужно, прокричал Артур.
— Не знаю, — откликнулся Форд, — не знаю. Похоже на значение вероятности.
— Вероятности? Что ты имеешь в виду?
— Ну, вероятность. Как, знаешь, два к одному, три к одному, пять к четырем. А тут говорят, два в степени сто тысяч к одному. Это уже довольно-таки невероятно.
Без предупреждения на них вылился ушат заварного крема.
— И что это значит?! — закричал Артур.
— Что, крем?
— Да нет, значение вероятности!
— Не знаю. Ничего не знаю. Знаю только, что мы на каком-то космическом корабле.
— Смею предположить, — едко заметил Артур, — что мы не в каютах первого класса.
Ткань пространства-времени забугрилась. Огромными уродливыми буграми.
— Аааааххххггггггг, — сказал Артур, почувствовав, что тело его размягчилось и стало выгибаться в странных местах. — Саутенд, кажется, тает… звезды кружатся…помойное ведро… ноги уезжают на закат… левая рука тоже отвалилась.
Тут его посетила страшная мысль.
— Черт, — сказал он, — что же мне теперь без рук делать с электронными часами? — в отчаянии он скосил глаза, пытаясь найти Форда.
— Форд, — позвал он. — Ты превращаешься в пингвина. Прекрати.
Голос возник опять:
— Два в степени семьдесят пять тысяч к одному, и меньше.
Форд в возмущении заплюхал в пруду.
— Эй, вы кто? — прокрякал он. — Вы где? Что происходит? И как это прекратить?
— Успокойтесь, — вежливо, совсем как стюардесса в авиалайнере с одним крылом и пожаром в двигателе, — отозвался голос, — вы в совершенной безопасности.
— Но не об этом же речь! — заорал Форд. — В безопасности, не в безопасности, а я — пингвин! А у моего товарища пропадают конечности!
— Все в порядке, мне их вроде вернули, — перебил Артур.
— Два в степени пятьдесят тысяч к одному, и меньше, — продолжал невозмутимый голос.
— Правда, — добавил Артур, — они длиннее, чем я обычно ношу, но…
— Почему, — каркал Форд в праведном птичьем гневе, — вы ничего не хотите нам объяснить?!
Голос откашлялся. На горизонте выскочил гигантский марципан.
— Добро пожаловать, — произнес голос, — на звездолет «Сердце Золота».
Голос продолжал говорить.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — вещал он, — если вы видите или слышите странные вещи. Так и должно быть, поскольку коэффициент вашего спасения от неминуемой гибели был равен два в степени двести семьдесят шесть тысяч к одному — а может быть, гораздо выше. Сейчас наш полет проходит с коэффициентом два в степени двадцать пять тысяч к одному, коэффициент продолжает уменьшаться, норма будет установлена, как только мы поймем, где она. Спасибо. Два в степени двадцать тысяч к одному, и меньше.
Звук оборвался.
Форд с Артуром сидели внутри маленькой светящейся розовой кабинки.
Форд сделался до крайности возбужден.
— Артур! — восклицал он, — это потрясающе! Нас подобрал корабль с бесконечно-невероятностным двигателем! Удивительно! О нем ходили всякие слухи! Официально все отрицалось, но, значит, его-таки построили! Построили невероятностный двигатель! Артур, это… Артур? Что происходит?
Артур подпирал своим телом дверь в кабинку, не давая ее открыть, но дверь была плохо пригнана. Сквозь щели просовывались маленькие мохнатые ручки с пятнами чернил на пальчиках; из-за двери несся писклявый гвалт.
Артур беспомощно поглядел на Форда.
— Форд! — сказал он. — За дверью миллион макак. Хотят обсудить с нами сценарий к «Гамлету». Говорят, это они его написали.
Глава 10
Бесконечно-невероятностный двигатель представляет собой ультрасовременный способ покрывать огромные межзвездные расстояния за ничтожно малую долю секунды безо всякой необходимости болтаться в гиперпространстве.
Идея такого двигателя родилась благодаря счастливой случайности, и впоследствии трансформировалась в правительственную программу, осуществляемую группой разработчиков Галактического Правительства на Дамогране.
История вкратце такова.
Принципы получения небольших количеств конечной невероятности элементарным замыканием логических цепей электронного мозга «Бэмблвинни 57 Суб-Мезон» на датчик молекулярных смещений, подвешенный в генераторе сильного броуновского движения (скажем, в чашке горячего чая), были, разумеется, прекрасно известны, — и такие генераторы частенько использовались для создания непринужденной атмосферы на званых вечерах: с их помощью можно было, в соответствии с теорией неопределенности, заставить, например, нижнее белье хозяйки дома внезапно отпрыгнуть на метр в сторону.