Пути непроглядные
Шрифт:
– Ии!
Рольван замер. Неловко изогнувшись, ангелица дотянулась зубами до рукояти его кинжала.
– Умница, – прошептал Рольван. – А теперь тащи!
Она послушалась. Передвинулась повыше, сопя от напряжения. Рольван осторожно двинулся вниз и понял, что кинжал поддается. Несколько мгновений – и девушка облегченно выдохнула, выронив кинжал на землю.
– Прекрасно! – Рольван перекатился на другой бок. – Теперь надо суметь закрепить его так, чтобы я смог перерезать веревку.
Освободив руки, он сделал то же самое для девушки и, пока она растирала онемевшие запястья,
Ангелица смотрела туда же. Изящное, как на картине, личико было сосредоточенным и далеко не таким глупым, как казалось совсем недавно.
– Нам бы дождаться ночи, – сказал ей Рольван, – но вдруг они прежде решат поужинать?
Он встал. Края ямы были выше его макушки, но из земли торчали камни и древесные корни, местами достаточно толстые, чтобы за них ухватиться. Рольван подергал один и обернулся к девушке.
– Попробуем, ладно? Я подсажу тебя, а потом ты подашь мне руку. Только будь осторожна.
Она не понимала его слов, но подумала, видимо, о том же – подошла и встала рядом, разминая руки и приглядываясь к стенам ямы. Ее макушка едва доставала ему до плеча. Рольван скептически усмехнулся сам себе: даже если, оказавшись наверху, она не пустится бежать, бросив его, все равно едва ли сможет ему помочь. Но попробовать все же стоило.
Ее тело было почти невесомым. Рольван с легкостью приподнял его и подтолкнул вперед. Белый меховой сапожок оперся ему на плечо, и девушка ловко выбралась из ямы. Исчезла – Рольван уже подумал худшее, но она вернулась через мгновение. Улеглась на снег и протянула ему обе руки.
Он дважды попробовал вылезти, ухватившись за торчащий корень и за ее руку, но срывался, в конце концов едва не утянув девушку обратно.
– Благодарю тебя, добрый ангел, – проговорил он, вставая. – Кажется, дальше ты пойдешь одна.
– Ии! – пропищала она и исчезла.
Рольван вздохнул:
– Могла бы хоть попрощаться.
Но девушка вернулась – над краем ямы показались ее золотистые кудряшки и вниз полетело суковатое полено длинною около двух футов.
– Ты и вправду ангел! – шепотом воскликнул Рольван.
Девушка снова протянула ему руку. Уперев полено одним концом в землю и поставив ногу на другой, он ухватил ее за руку, потом – за плечо и выбрался наружу. Первым делом осмотрелся.
Рядом никого не было, лишь по другую сторону шатров виднелись несколько мохнатых фигур, занятых – Рольвана замутило – обгрызанием костей. Он отвернулся и увидел, что девушка беззвучно плачет. Осторожно сжал ее плечо:
– Эй, успокойся. Ты оплачешь его потом, ладно? Надо убираться отсюда.
Нечего было и думать уходить в лес: для этого пришлось бы пересечь открытое пространство перед шатрами, да и на снегу остались бы следы. С противоположной стороны путь к свободе отрезала серая стена скалы и обрыв над берегом реки. Рольван размышлял недолго.
– Вниз, – сказал он. – К воде.
Подойдя к краю ущелья, заглянул вниз. Окаймленный высокими камнями пенный поток ревел далеко внизу – расстояние показалось огромным и склон был слишком крут, чтобы даже думать о спуске в обычных обстоятельствах, но сейчас выбора не было. Торчащие на разной высоте тонкие кривые деревья давали набольшую надежду спуститься, хватаясь за ветви и корни.
Девушка уже сидела на краю обрыва, пытаясь нащупать ногами опору. Развернулась и быстро полезла вниз. Рольван еще раз оглянулся на уродливые пузыри дикарских шатров – там все было тихо – и поспешил за нею.
Их обнаружили быстро – Рольван не преодолел еще и трети склона. Ангелица была где-то рядом, он не видел ее, но угадывал за ревом воды ее тихие всхлипы и испуганное оханье, когда она не находила опоры для ноги или руки.
Сразу несколько оскаленных морд появились над краем обрыва, и рычание ненадолго перекрыло шум потока.
– Дерьмо, – выдохнул Рольван, представляя себе сброшенный сверху камень или ствол, который просто сметет их обоих вниз, на острые камни. Смерть хотя бы будет быстрой, но они ведь уже почти поверили в спасение!
Но дикари желали получить свою добычу назад живьем. Две, три, пять громоздких фигур полезли следом, и карабкались они гораздо быстрее беглецов. Их конечности как будто специально предназначались для лазанья по обрывам. Времени для раздумий не было.
– Оттолкнись и прыгай! – закричал он ангелице и, не задерживаясь, чтобы убедиться, последует ли она совету, изо всех сил уперся ногами в стену, набрал воздуху и прыгнул как можно дальше.
Все произошло мгновенно: его перевернуло вниз головой, перед глазами с огромной скоростью промелькнуло небо в охапках светлых облаков, противоположный берег, ощетиненный, как шипами, острыми скалами, бурлящий внизу поток… затем голова его снова оказалась выше ног и Рольван увидел ползущих по склону дикарей, скопления мха и снега, летящую вслед за ним светлую фигурку ангелицы. Ветер бил в уши, рвал одежду. Грудь сдавило, вдохнуть было невозможно. В следующий миг пенные брызги рванулись навстречу, Рольвана развернуло, ударило плечом о камень и с головой утащило в ледяную воду.
Он вынырнул, хватая ртом воздух. Его быстро несло вниз по течению. Было глубоко – к счастью, иначе бы ему не пережить падения. Налившаяся водой одежда и сапоги тянули вниз, и можно было только благодарить скорость течения, не дававшего ему утонуть. Кое-как удалось сбросить накидку, и поток закружил ее, унося вперед. Далеко позади послышался плеск. С трудом посмотрев назад, Рольван отыскал взглядом показавшуюся над водой золотистую головку. Девушка увидела его и закричала, но у Рольвана в ушах была вода и он слышал только шум потока.
Он успел еще подумать, что дикари не стали прыгать следом, и это уже хорошо, прежде чем его подхватил водоворот и Рольван забыл о дикарях, об ангелице и вообще обо всем, кроме необходимости отталкиваться от камней и беречь голову.
Он уже ничего не чувствовал от холода и был близок к тому, чтобы сдаться и потерять сознание, когда вдруг понял, что течение больше не кружит его, грозя разорвать на части или разбить о скалу, да и сами скалы, недавно торчавшие из воды через каждые несколько ярдов, почти исчезли. Река сделала поворот, и взгляду открылся пологий каменистый берег, подступавший к самой воде.