Пути Предназначения
Шрифт:
«Клэйм сказал, что ни у кого из нас никогда не было жизни, а потому вместо смерти нам оставалось всего лишь исчезновение. Никто даже не замечал, если кто-то из нас уходил. А ещё Клэйм сказал, что Димайр единственный среди теньмов, кто сумел если и не прожить, так хотя бы умереть по-людски. Ребята из нашего подразделения получат психолого-социальную реабилитацию, начнут новую, уже настоящую жизнь. Да и не только из нашего подразделения. Клэйм писал, что оставшимся лицеистам тоже помогут. Это стоило того, чтобы умереть».
Димайр всё сделал правильно, так, как и должен был сделать. Потому и боли по нему
Зато пустота била хуже плети.
Клэйм ответил на трёхстрочную записку Эльвана длинным, интересным и очень сердечным письмом, подробно рассказал о себе, своей новой жизни, поведал обо всех надеждах и сомнениях. Клемент не скрывал ничего, но от такой открытости стало лишь горше.
У Клемента есть племянник, который называет его папой, есть девушка, с которой дело идёт к свадьбе. Есть и работа — Клемент учит калек навыкам самообороны, вместе с другими санитарами охраняет интернат от посягательств хулиганья. Напрямую Клэйм об этом не говорил, но понятно, что на службе его ценят и уважают. Вполне понятно, от такого специалиста не отказалась бы и стража Асхельма. Но пусть лучше Клэйм остаётся в интернате. Там всё как-то… Эльван запнулся, подбирая слово… И тут же сказал вслух:
— По-настоящему.
Да, жизнь Клемента оказалась настоящей в каждой своей секунде. А смерть Димайра стала бесконечно правильной — жить по-людски не можешь, так хоть уйди как настоящей людь. Смерть Димайра сделала теньмов людьми.
«А мне ни жить, ни умереть не для кого», — с тоской подумал Эльван.
Клементу он будет лишь помехой. Северцеву теньм не нужен даже для того, чтобы завязывать шнурки на кроссовках. Авдей всё стремился делать сам.
Пискнул на поясе мобильник. Из магазина сообщали, что заказанные полуфабрикаты приготовлены и упакованы. Службой доставки Эльван не пользовался, ходил за продуктами сам. И брал их только на день, чтобы на завтра опять надо было идти за покупками. Так появлялось хоть какое-то занятие.
Эльван вертел в пальцах мобильник. Что-то с этой машинкой было связано. Некое незавершённое дело.
Ах, ну да, так называемый «Репортаж из Асхельма».
А почему бы собственно и нет?
Пусть Клэйм пацана своего недотёпистыми охранниками позабавит. Заодно и сам посмотрит, как правильно бластер держать надо.
Чёрт, там ведь ещё потенциальные жена и дочка есть. Дамам все эти телохранительские прибамбасы будут неинтересны. Тем более, что девочка совсем кроха, ей надо показывать что-нибудь очень простое. Но такое, чтобы перед экраном стереовизора не заскучала мать.
Перед Эльваном прыгали и порхали какие-то пёстрые птички, выпрашивали корм. Пернатое население Гарда оказалось многочисленным, разнообразным, ручным и невероятно избалованным. Зато пели хорошо.
«Вот и тема репортажа для дам, — понял Эльван. — Певчие птицы Гарда».
Референт Матвея Алтуфьева, двадцатидвухлетний наурис с карими глазами и коричневыми шипами, сортировал почту. Состояла она из двух газет — их выписывает мать референта, экономка Матвея — и огромной кучи рекламных проспектов, которым неизбежно набивают почтовый ящик любого богатого дома. Хотя сегодня среди рекламного мусора обнаружилась открытка казённого вида.
— Это для вашего отца, — сказал
После того, как клуб отобрал у Кандайса квартиру, Матвей пригласил семейство Джолли пожить у себя.
— Через десять дней, — проговорил Кандайс. — Долго.
— А что ж ты хотел? — удивился сидевший в углу комнаты Матвей, кряжистый и тяжеловесный двадцативосьмилетний брюнет. — Дело такое, слишком популярное. Ты знаешь сколько исков об изменении фирменных марок, брэндов и всего такого прочего предъявляется ежедневно? Сотни. Так что очередь у тебя ещё недолгая.
— Можно узнать, в чём суть дела? — осторожно спросил референт. — Возможно, понадобится собрать дополнительные документы.
— Да нет, сударь, спасибо вам большое, но ничего не надо, — сказал Кандайс.
— Меня зовут Фейлор, — напомнил референт.
Парень почему-то терпеть не мог официального обращения. Только на «ты» и по имени. Во всяком случае, когда с ним разговаривал Матвей и кто-нибудь из Джолли.
Кандайс виновато улыбнулся и, в знак извинения, пояснил:
— Батя школу музыкальную открыл на мои клубные гонорары. Когда эти уроды с меня неустойку сдирали, то школу конфисковали вместе с квартирой. Хрен бы с ними, со зданием и лицензией на преподавание, но клуб продолжает называть школу «Музыкальными классами Бартоломео Джолли». Дейк, это мой друг, он по юридическим делам классно шарит, сказал, что клуб не имеет право использовать отцовское имя. Так что они теперь должны дать своей школе другое название, а бате выплатить весьма солидную компенсацию. Заодно батя подал прошение в депратамент по делам культуры и в Образовательную канцелярию, чтобы ему присвоили звание маэстро. Вчера прошение удовлетворили. Теперь батя считается основателем собственного стиля обучения, и словосочетание «школа Бартоломео Джолли» будет иметь совершенно определённый и однозначный смысл. Особенно в суде.
— Это как с мастером Никодимом было? — понял Матвей. — Я и не знал, что с музыкантами так можно.
— Можно. Хотя и посложнее, чем с единоборцами.
— Здорово! — обрадовался Матвей. — Теперь твой батя будет зваться мастер Бартоломео. Так редко кого называют. Очень редко.
— В музыкальном мире принято говорить маэстро. Слово «мастер» там почему-то не прижилось.
— Да какая разница! Всё равно все сразу поймут, что твой батя — самый крутой перец в музыке. — Матвей вскочил и проговорил так, как будто объявлял выход на ринг знаменитого бойца: — Маэстро Бартоломео!
Кандайс улыбнулся.
— Это надо спрыснуть! — сказал Матвей и метнулся к бару, стал смешивать какой-то слабоалкагольный коктейль.
Кандайс смотрел на него с некоторой растерянностью. Он до сих пор не мог привыкнуть, что эта двухметровая гора бугристых мускулов двигается с такой стремительной лёгкостью. Не зря его называли Торнадо.
— Я проиграл бы тебе на второй минуте, — сказал Кандайс. — Дыхалки не хватило бы выдержать твой темп. И как напарник я буду тебе только мешать.
— Не ерунди, — Матвей дал ему и Фейлору по коктейлю. — Я тебя к одному доктору отведу, тот покажет дыхательные упражнения. И уже через месяц тебя можно будет в кузне вместо мехов использовать.