Пути-Пучи
Шрифт:
Во влип, подумал Саша, секта с фокусником, сейчас потребуют от всего отказаться и чек выписать, но это им фиг! Немедленно отсюда, подумал Саша, ну их, этих психов и жуликов.
Странным тогда показалось Саше Ендобе вот что, он сказал мне.
– Странно мне тогда это показалось, - сказал он мне. – Он выглядел стопроцентным шарлатаном, даже не сто-, а стопятидесятипроцентным, вот что смутило. Он был настолько шарлатаном, что в шарлатанство не верилось – уж слишком искусственно он изображал искусственность, и из глаз его лились слезы. Слезы вот эти…
Словом, поверил Саша Адамову.
А дальше Адамов снизошел на пол, свет стал обыкновенным, электрическим, и тогда он сказал. Точнее, вскричал:
– Сегодня каждый из нас будет отнимать мертвецов. Поясняю. Все то, что у вас осталось от мертвых, будет отнято.
Саша мой поднял брови в недоумении. Как это? Каких мертвых? Но, показалось ему, все всё поняли, напрягли взгляды и стали выглядеть еще тупее, чем были на самом деле – Диккенсом тут уже и не пахло.
– И-и! – крикнул Адамов.
Саша тоже поднапрягся и стал искать у других еще что-нибудь кроме долларов. Ничего не вышло, то есть ну совершенно ничего. Дураком себя почувствовал Саша.
Потом ощутил тоску. Он пытался объяснить мне про эту тоску, но я толком не запомнил – выпито было к тому времени много, да и ни к чему было запоминать. Что-то там такое насчет этих вот самых "мертвых". Мол, люди, вступая с тобой в контакт, оставляют в тебе частичку своей личности, а потом они исчезают из твоего поля зрения, "умирают", оставаясь в тебе и мешая тебе жить. Мол, человек - это дом с ненужными привидениями. Словом, какие-то шлаки мистические. Но Адамов очень детально в эту тему внедрился, сделал ее самой важной и возбудился от нее настолько, что Саша чуть не уснул.
Пребывая в вышеуказанной тоске, Саша Ендоба вдруг обнаружил, что лекция еще продолжается, Адамов вещает что-то уже совсем непонятное насчет каких-то божьих соседей, чего-то требует от собравшихся, называя их адептами, а сам Саша почему-то сидит совсем уже в другом месте и делит маленький кожаный диванчик с молоденькой дамочкой пегого колера, довольно приятной на вид, только вот рябоватой.
– Саша, - со значением сказала рябоватая.
– Чего? – ответил мой Саша, внутренне принимая "третью позицию" (я сам лично не совсем боксер, но на боксерском сленге, как я слышал, это означает уход в защиту).
– Меня зовут Саша, - шепотом пояснила дамочка.
– Меня тоже, - довольно грубо из-за внезапно прорезавшегося смущения ответил Саша.
– Я знаю, - шепотом хихикнула дамочка. – А вы, правда, крадете доллары?
– Что значит краду? – возмутился Саша (подумал: "Вот сука!") и гордо пояснил. – Имею возможность отбирать.
– А, - сказала дамочка. – Здесь, конечно, разница.
– А вы что крадете? – спросил Саша.
– Так, ерунду всякую. Не то, что вы. Доллары, надо же! Я краду – даже говорить стыдно - дорогие воспоминания. Не в ту эпоху я родилась со своим даром, вот что я вам скажу! Да и то только время от времени получается. Еще всякую бижутерию.
– А, - сказал Саша.
Лекция продолжалась. Уже без спецэффектов. Адамов был напорист и говорил непонятно, вещал словесные конструкции, которые принято называть истинами; все слушали, затаив дыхание, внимали, боясь пропустить хоть слово, так что Саша мой окончательно уверился, что надо отсюда линять, причем как можно скорее.
Он осторожненько огляделся. Все заворожено смотрели на своего гуру, тот только что не заводил глаза в самолюбовании – словом, отдавало жуткой дешевкой. Из глаз Адамова ненатуральными потоками лились слезы, он что-то очень трагичное и мудрое продолжал вещать – Саша не слушал. Он мысленно прокашлялся, сделал озабоченные глаза и начал было приподнимать зад, как вдруг услышал адамово:
… и в это время вы приводите сюда человека, который ворует доллары!
Саша обозлился и опустил зад.
– Вы не очень-то, - сказал он, - а то ведь иногда можно и в репу.
Сверкающие прыщики обожгли ему взгляд, но Сашу уже несло.
– Да пошел ты? Психи какие-то! Еще вором меня называет. Сам жулик!
С этими словами Саша встал и пошел к выходу, вполголоса матерясь. В спину ему:
– Что же ты будешь отнимать, несчастный, если долларов не останется?
Саша остановился. Набыченный, повернулся к Адамову.
– Что за ерунда? Долларов на мой век хватит.
Адамов выглядел очень ненатурально, вызывающе ненатурально. Казалось Саше, что и сама его ненатуральность тоже ненатуральна. Во всем этом – и в том, как пристально следили за Сашей все остальные, - было явно что-то не то. При всем при том Адамов пугал, за ним ощущалась грубая, неразбирающая, танковая какая-то сила.
– А умрешь если, куда доллары денешь?
– Фу, - сказал Саша, - Какая чушь. Извините, но у меня тут со временем… Встреча у меня, вот только что вспомнил.
– У многих со временем неполадки, - сказал Адамов. – У тебя с каким – продольным или перпендикулярным?
– Ох, - поморщился Саша и уже совсем было собрался отчаливать.
– Ведь ты пойми! – умоляюще (и в то же время с угрозой) продолжил Адамов. – Доллары твои ни тебе, ни кому другому не нужны, если их нет поблизости, если их неоткуда взять, а? А если неоткуда взять, но надо, что тогда сделаешь?
Придурок, подумал Саша, Полный козел и полный придурок. Еще прибьет.