Пути зла
Шрифт:
И снова рассмеялся. Джонни не смеялся, он почувствовал, как несчастлив Тобес. В его жизни было мало хорошего, поэтому кладбище много значило для него.
– Интересно было бы пойти туда ночью, – наконец выдавил из себя Джонни.
– И будешь еще говорить, что не веришь в духов? – поддел его Тобес.
Джонни кивнул. Своим вопросом Тобес снова заставил его вспомнить маму.
– Если бы я верил в духов, то сказал бы, что видел их, прямо здесь, – продолжал Тобес.
У Тобеса были красивые добрые глаза, ласковая улыбка. Но он непрерывно покачивал ногой, и это действовало Джонни на нервы.
– Врешь
Тобес захохотал.
– Знал, что ты не поверишь мне, – сказал он, взъерошив волосы мальчика. Какое-то время он осторожно массировал голову Джонни. Это успокаивало. Но ногти у Тобеса были длинные, а рука холодная. И когда она коснулась щеки Джонни, он вздрогнул, как будто к щеке приложили ледышку.
– Посмотри, – предложил Джонни, доставая из кармана фотографию. – Это моя мама. Была мама. Сейчас умерла.
Они вместе рассматривали фотографию. Мама на ней была красивая, в лыжном костюме, в очень толстой куртке желтого цвета и лыжной шапочке. Прекрасное лицо. Сияющие глаза, такая загорелая. Она улыбалась. О Господи!..
Тобес прижал к себе Джонни. Мальчик был рад, что можно спрятать залитое слезами лицо на плече друга, таком удобном и надежном. В глубине души он был уверен, что Тобес сочувствовал его горю. Но вскоре Джонни отодвинулся. «Никогда не разрешай незнакомому человеку прикасаться к тебе», – твердили и в школе, и Николь с Майком Андерсоном. Но разве этот парень – незнакомец? Нет. Джонни отодвинулся от него не поэтому, а из-за запаха. От него неприятно пахло, нет, не грязным телом. Это был другой запах: так пахнет прорезиненный плащ, если его промокшим повесить сушиться туда, где мало тепла. Потом день-другой он пахнет так, как Тобес.
– А у меня ни отца, ни матери, – прервал размышления Джонни Тобес. – Они развелись, и я возненавидел их обоих. Вот и приехал жить сюда.
Джонни спрятал мамину фотографию в карман.
– Сам, один? (Этого он не мог себе представить.)
– Сам по себе. Мне это нравится. Я не одинок.
– А я одинок, – грустно сказал Джонни.
– Знаю. Поэтому тебе и нужен взрослый друг вроде меня. Ты ведь несчастлив, верно?
Вот человек, который понял его! Джонни кивнул, боясь, что, если произнесет хоть слово, снова расплачется.
– Отныне мы будем друзьями. Я научу тебя жонглировать. Покажу тебе другой мир, волшебный. Мир, который тебе даже не снился. И он прямо здесь. – Тобес махнул рукой. – Вокруг нас.
Джонни огляделся:
– Я ничего не вижу.
– Тебе надо прийти сюда ночью. Со мной. Тогда не возникнет никаких проблем. Они меня боятся…
– Кто?
Но Тобес не ответил.
«Пора возвращаться, – подумал Джонни. Он нервничал. – Если Николь проснется и обнаружит…»
– Пора идти, – сказал он, вставая. «А что, если бы Тобес не пустил его, если бы он вырвал дневник?..»
– Конечно, – согласился Тобес, но не встал, только поднял руку. – Скоро увидимся?
К тому времени Джонни был уже от Тобеса в нескольких шагах. Он оглянулся: положив руки на спинку скамейки, Тобес улыбался ему на прощанье. Как он мог подумать, что тот способен обидеть его, черт побери! Джонни чувствовал себя ужасно неловко.
– Слушай внимательно, – громко сказал Тобес. – Выглядывай
– Когда? – вырвалось у Джонни. Он готов был поклясться именем Господа, что не собирался произносить этих слов. – Сегодня ночью? Завтра? – Но он их произнес.
Тобес помедлил с ответом.
– Когда буду готов, – наконец сказал он.
– Во сколько?
– Когда ты ложишься спать? – последовал встречный вопрос.
– О… в девять часов. Иногда позднее. (Иногда раньше, чтобы сбежать от них.)
– Тогда в половине десятого. Это подходящее для нас время. С половины десятого вечера – это наше время.
Конечно, все это – чепуха. Никогда ничего такого не будет. Но Джонни был благодарен Тобесу за то, что он как-то оживил, разнообразил его безрадостное существование. Наше время! Сделав еще несколько шагов, Джонни остановился и оглянулся.
– Когда ты вызывал меня из дома, как ты узнал, что это мое окно? Как ты узнал, что я там? – спросил он в изумлении.
– Мне просто повезло, – последовал ответ.
Тобес смотрел на него не моргая. Он встал. И… Джонни почувствовал, что ноги перестали повиноваться ему и сами собой несут его обратно, к дереву, к скамейке. Тобес притянул Джонни к себе за плечи и, наклонившись, прижался губами к его лбу. Потом оттолкнул мальчика. Джонни не хотел, чтобы его отталкивали. Он хотел, чтобы Тобес крепко обнял его, как иногда делал это Майк Андерсон, и еще раз поцеловал в лоб. А Тобес оттолкнул, подражая взрослым. Хотя на самом деле, несмотря на свой возраст, был еще большим несмышленышем, чем Джонни.
Затем, уже у самой калитки, Джонни обернулся, чтобы помахать на прощанье, но Тобес исчез. И Джонни показалось, что все это было как бы во сне. Он был на кладбище, нашел друга и вернулся домой. Но на душе стало почему-то легко.
Ни в коем случае нельзя рассказывать им о Тобесе, решил он. Это – секрет.
«Неужели Тобес действительно явится однажды ночью, как Питер Пэн. [25] Возьмет ли он меня в страну Потерявшихся Мальчиков? Неужели возьмет?»
25
Питер Пэн – главный герой сказки шотландского писателя Дж. М. Барри (1880–1937); мальчик, который никогда не станет взрослым, он живет в сказочной стране.
Диане и Эду потребовалось какое-то время, чтобы договориться о совместном обеде. То она была занята. То он… И возможно, за всеми этими проволочками скрывались вполне объяснимые опасения. Страх новой неудачи: оба боялись еще раз убедиться в том, что они – не пара. Так или иначе, но Диана предпочитала подождать. Она напряженно работала. В редкие минуты отдыха копалась в новом саду или рисовала на шелке – традиционное китайское искусство. Она даже брала уроки у доктора Ляна из отдела педиатрии. Почти десять лет ей никак не удавалось овладеть этой техникой. Это раздражало ее, подрывало веру в себя. Она могла месяцами не прикасаться к кисти. Но затем снова возвращалась к своим упражнениям.