Пять баксов для доктора Брауна. Книга 3
Шрифт:
— Qui, ma tante. Ne vous inquietez pas, c’est ne pas bon pour votre sant'e! [7]
Профессор засмеялся.
— Великолепно!
— Не так плохо, — кивнул Фокс. — Ну, теперь, дорогой профессор Кейн, возьмите с собой нашего записного сердцееда и отправляйтесь исследовать окрестности. Мне необходимо заняться кое-какими делами уважаемой мадам Кеннел. Ральф! Возьмите фотографический аппарат.
— Смотрите, тетушка, если вы будете слишком ворчать, я поселю в вашей спальне устриц! — предупредил Джейк.
7
Да, тетушка. Не волнуйтесь, вам это вредно! (фр.)
— Не забудьте поселить вместе с ними соус винегрет, — пробормотал Фокс. — Профессор!
Найтли уже тянулся, чтобы взять треногу фотографического аппарата.
— Что? — растерянно спросил он.
Фокс сурово покачал головой и кивком указал на молодого человека.
— А, — сообразил профессор. — Что вы стоите, Ральф? Берите аппарат!
И Ральф Кеннел, бездельник и мечтатель, послушно поплелся за своим шефом.
Через открытое окно с балкона доносился влажный запах цветов: к вечеру тротуары полили, наконец, водой.
На следующий день Саммерс сидел в комнате своей Фокса. Тетушка Элизабет, одетая в одни панталоны, сидела в перед трюмо. Лицо ее выражало сосредоточенность. Сжав тонкие губы так, что они превратились в нитку, она взбила пену в фарфоровой чашке и начала бриться.
— Племянник, да перестаньте же вы петь! — произнесла она, стиснув губы. — Что за манера, право!
Саммерс умолк. Он сидел в кресле, лениво обмахиваясь газетой. В ушах все еще отдавались гулкие шаги по коридорам улочек старого Каира. Эти коридоры, узкие, прохладные, полутемные, воняющие сыростью, образовывались коврами и полосатыми одеялами, перекинутыми на веревках через улицу. Запах Каира — запах старого ковра, сырого снизу и прогретого солнцем сверху. И еще, пожалуй, наргиле — кальянов, которые курили, сидя у дверей своих лавок, торговцы. Эти люди издавали ужасающие вопли, по которым можно было решить, что кого-нибудь режут. «Кофе! Самый лучший кофе!»; «Ай-ай, сахарная вода!» c сладострастным причмокиванием. «Шербет! Лимонад!». Непременные «Real antic!» с таким акцентом, что разобрать английский могло только привычное ухо. Разноцветные платки и шали. И лимоны — маленькие, зеленые, сладкие вопреки ожиданиям, они были единственным спасением от жары.
Коммерсант взял лимон из вазы, очистил серебряным ножом и вцепился в него зубами.
— Я бы не стал нанимать прислугу, — сказал он, вытирая подбородок. — Горничная — это опасно. Слушайте, вы вздорная тетка, вам сойдет с рук.
— Возможно, — пробормотал его напарник. — Полагаю, необычность обстоятельств извинит меня.
Саммерс из своего кресла с любопытством наблюдал за творящейся на его глазах метаморфозой.
Фокс провел рукой по гладкому подбородку, удостоверился, что все в порядке и пинцетом стал подщипывать себе брови.
— Следите за лицом, — не прекращая своего занятия, говорило его отражение. — Не пренебрегайте упражнениями, которые я вам показал. Делайте их ежедневно, так же, как делаете сейчас. Не ленитесь, иначе быстро разучитесь контролировать мимику. И не забывайте переодеваться к обеду и ужину!
Авантюрист вновь уставился на свое отражение. Придирчиво изучил его, приблизив лицо к зеркалу. Подвигал губами, выбирая нужное выражение. Распахнул, словно удивляясь, глаза, похлопал ресницами. Примерил одну улыбку, другую, удовлетворенно кивнул сам себе.
Спина Фокса была худой и гибкой, словно он был балериной.
— Ну, Ральф? — потребовал он.
Саммерс со вздохом поднялся из кресла. Краткая передышка, во время которой можно было побыть самим собой, окончилась. Предстоял целый день упражнений — забавных, но и очень утомительных. Он прошелся по комнате взад и вперед, остановился со скучающим видом.
— Хорошо, — похвалил Фокс. — Теперь еще раз.
Ральф снова сел. Откинулся на спинку кресла — гораздо более лениво, чем это делал Джейк. Повернул голову, посмотрел в потолок, перевел взгляд на картину, изображавшую девушку с кувшином. Повернулся к своему наставнику и вопросительно приподнял бровь.
— Да, — смеясь, кивнул тот, — давайте лицо.
Молодой человек склонил голову набок и улыбнулся. Выражение его глаз из обычного иронического сделалось вопросительным.
— Рот, племянник, следите за ртом. Это крайне важно.
Линия губ Ральфа расслабилась. Теперь перед Фоксом сидел молодой мужчина с открытым лицом и выражением человека, не знавшего иных огорчений, кроме излишнего благополучия.
Алекс по обыкновению смял подбородок пальцами.
— Почти, — произнес он, — но не совсем. Не хватает…
Он секунду подумал.
— Слушайте: романтичный, благородный, отзывчивый, но при этом избалованный, непрактичный большой ребенок. Вы никогда, слышите, никогда не дрались за свое место на этом свете. Никогда не терпели нужды. Кроме тех случаев, когда тетка отказывала вам в ваших капризах. Никогда ничем не жертвовали, кроме одного: собственной гордости.
— Боже, — не выдержал Саммерс, — зачем таким-то кретином?
Фокс сдержанно улыбнулся.
— Нет, — покачал он головой, — вы весьма милый мальчик. Которому, правда, предстоит остаться таковым на всю жизнь. А теперь подождите, пока я застегну этот корсет и пойдемте прогуляемся. Будете учиться ходить, а не бегать.
Постучавший в комнату миссис Кеннел профессор отшатнулся, когда дверь перед ним была распахнута решительной рукой.
— Алекс?!
— Алекс? — поразилась дама в дезабилье, и строго наставила на него крючок для корсета. — Здесь нет никакого Алекса!
Профессор покашлял в кулак.
— Да-да, конечно, я забыл, — произнес он, — простите, миссис Кеннел.
Фокс склонил голову набок.
— Лучше, — коротко сказал он. — Ральф, если вы будете так смеяться, посетители ресторана наверняка захотят присоединиться к веселью. Вы этого хотите?
— Простите, тетя.
Найтли попробовал улыбнуться, но наткнулся на такой строгий взгляд, что улыбка скисла на полпути, замерла и исчезла. Фокс повернулся и прошествовал за платьем. Племянник своей тетки равнодушно вышел в гостиную.
И бедный профессор понял, что Джейка и Алекса действительно больше нет.
— Помните: ваша задача — заставить Вандерера объединить экспедиции, — сказал Фокс. — Этот человек маниакально подозрителен. Он следит за каждым шагом своих людей. Подозревает конкурентов в каждом прохожем. За мумией идет охота. Если оплошаете — это будет стоить вам жизни. Ваш труп просто бросят в одну из камер пирамиды. Видели вы в России matrioshka? Нечто подобное представляют собой лабиринты пирамид. Никто никогда не узнает, что с вами произошло. Та же участь, вероятно, постигнет и нас с профессором. Барышня — наш единственный козырь, и если вы сделаете хоть один неверный ход…