Пять фарсов для любителей
Шрифт:
Зоя. Вам нельзя.
Людм. Вот-те на! — Я не институтка.
Зоя. Вас это может развратить. А мне… (пожимает плечами).О, насколько выше всего этого стою я. А да, да… Я загадочное существо. И никто, никто не попытался разгадать меня.
(Входит Ольга Ниловна).
О. Н.Кто тут сумерничает? Зосик? А, с Людмилой Васильевной; ну давайте и я присяду к вам. А что же политический кружок?
Зоя.
Людм. А это кто такой?
Зоя. Оскар Уайльд, знаменитый английский писатель. Он уже умер, но я пишу ему часто.
Людм. Но ответов не получаете?
Зоя. Для вульгарного понимания — нет. Но в сердце моем он тайно отвечает мне.
О. Н.Прочти. А мой то опять сегодня пьяный пришел. И представь с какими-то нежностями. Я его по щеке — опомнился и пошел спать.
Зоя. Вчера я стояла на балконе и смотрела на звезды. И так хотелось мне, чтобы издали прилетела косматая хвостатая комета…
О. Н.Лидка меня рассердила: жмется к пьяному отцу — жалеет. Я говорю: а матери не жаль? — Смотрит волчонком. Не видишь, говорю, что он пьяный, мокрый, пошлый? — Плачет, а за ней и мелочь завыла. Бросила их на Лукерью и марш — марш сюда. Вот они радости любви и семьи.
Людм. Не у всех же так.
О. Н.Конечно… если человек богатый и имеет одну дочь, да еще овдовел кстати и может держать у себя мужчин, как прислугу — тогда каленкор иной… такого семейного счастья может и я пожелала бы.
Зоя. Лучше быть несчастной. От всякого счастья веет пошлостью, будь оно даже раззолоченное, а горе, даже мещанское, все таки имеет в себе что-то величественное.
Густолобов и Розоватов возвращаются, за ними лакей, несущий две лампы, а за ним горничная с огромным чайным подносом.
Розов. Вот и мы. О, да дамская половина уже в сборе. Позвольте вам представить моего доброго друга — Густолобова, Ивана Ивановича. Это будет среди нашего молодого союза ум, как я думаю, так сказать, наиболее государственный. Людмила Васильевна Мелкина, наша красавица, умница. Ольга Ниловна Доробцева…
О. Н.Дурнушка, дурочка.
Розов. (конфузясь).Что вы, Ольга Ниловна… Зачем же преувеличивать…
Густол. Рад стать знакомым! Не привык с дамами иметь политические дела. И строго говоря, в сердце таю убеждение, что политика не дамское дело…
О. Н.А! Нам только детей рожать, да за горшком смотреть, да? Женщина кормилица, кухарка — вот ваш идеал, да? Тиранство, главенство, господство, издевательство, надругательство — вот чего вы хотите?! Да? Так знайте же, что дух времени против вас!
Густол. (поражен).Неужели существует уже такая организация? И вы, Людмила Васильевна, придерживаетесь тех же воззрений.
Людм. Хотя я и купчиха, но отлично понимаю бесправие женщин…
Густол. Хорошо, что я холостяк.
Розов. Ты не сердись, Ванюша, но в виду того, что женщины, как ты видишь, составляют значительный процент союза, мы необходимо должны приблизиться в своей программе к идее равноправия.
Густол. Приближайся, Петрусь… Я же говорю, что, слава Богу, не женат. Даже женской прислуги не держу. Если мне нужна женщина я… гм, вообще говоря, я не враг женщин.
Входят Жучков и Зейдель.
Жучк. (Зейделю).Нет, вы не понимаете во всем объеме, так сказать, идеи русской бани.
Зейд. Я ведь по происхождению немец. У меня врожденный германизм есть. А баня это чистый славянизм… (делает общий поклон). Привет всему обществу.
Розов. Здесь все вам знакомы, кроме друга моего Густолобова Иван Ивановича.
Зейд. Очень приятно… Я Зейдель, учитель истории в местной гимназии.
Густол. (жмет ему руку).Я слышал, вы придерживаетесь радикальных воззрений.
Зейд. Я? Отнюдь! Я убежденный эволюционист.
Густол. А, так это… (Жучкову)вы радикал?
Розов. Нет, нет: радикал у нас Гуляев Михаил Михайлович, а это доктор, он умеренный толстовец.
Жучк. Я прежде всего простой русский человек… не могу назвать себя истинно-русским, так как я расхожусь с этими реакционерами. Я считаю Русь способной к прогрессу, но не по пути Запада, а по своему пути. Если хотите, я радикал. Моя политическая идея — превратить все города с их областями в вечевые республики, на манер Велико-Новгородской… Но оставить Царя, как верховную власть, перенеся, однако, царский стол в древнюю Москву…
Густол. Ого-го! Идея у вас широкая! Ведь это значит перестроить всю Россию.
Жучк. Вернуть ее себе. Вернуть нашу интеллигенцию к исконному народному добродушию, щам, гречневой каше, бане… Даже тараканам… Я, например, у себя не угнетаю тараканов…
Густол. А евреев?
Жучк. Евреев я предполагаю устроить так: подарить им клочок земли в Сибири и пусть устроят собственное государство…
Густол. Это остроумно.