Пять из шести
Шрифт:
– У меня ведь нет с собой купальника, – мотивировала она свою просьбу.
– Не беда, – ответил Петр Петрович, – по дороге заедем и купим. И никаких возражений!
Теперь отдыхая на пластмассовом лежаке, Маша была благодарна ему за настойчивость. Плавать в бассейне оказалось намного интереснее, чем в реке. Маша села, собираясь покинуть лежак и продолжить купание, когда сзади раздался чей-то голос:
– И что это у нас тут за новая ципочка?
Маша резко повернулась на голос. На нее с ухмылкой пялился незнакомый мужчина. Его взгляд бесцеремонно шарил по телу. Занимаясь художественной гимнастикой, Маша привыкла к заинтересованным взглядам и не стеснялась своего тела. Но этот взгляд заставил ее невольно прикрыться руками. В магазине она так радовалась этому купальнику, теперь же он показался ей слишком открытым. Мужчина бесцеремонно уселся на лежак, задев Машу бедром. Она вскочила, но отойти не сумела. Мужчина успел крепко схватить ее за руку.
– Ну, куда же ты так спешишь? Мы ведь еще не успели познакомиться.
– Слышь, дядя, – Маша не заметила, как этот крепкий парень оказался возле них, – отпусти девушке руку. Видишь, она не желает с тобой знакомиться.
Непрошенный ухажер отвлекся и ослабил хватку. Маша воспользовалась моментом и высвободила руку. Мужчине это не понравилось. Он вскочил и угрожающе надвинулся на парня.
– Не лезь не в свое дело, защитничек!
– А то что? – вежливо поинтересовался парень.
– Сейчас узнаешь.
Мужчина резко вскинул руку. Вряд ли он хотел ударить, скорее, просто напугать. Но у него не получилось и этого. Рука вмиг оказалась в железной хватке еще одного крепыша подошедшего к нему со спины. Болевым приемом он заставил дебошира опуститься на одно колено.
– Отпусти, больно! – простонал мужчина сквозь зубы.
– А вы обещаете себя хорошо вести? – спросил парень, не ослабляя хватку.
Мужчина промолчал, кусая губы от боли. За него ответил первый парень:
– Отпусти, видишь, он онемел от раскаяния.
Освобожденный мужчина поднялся с колена и, ни на кого не глядя, покинул место своего позора, потирая травмированную кисть.
Парни тоже не стали задерживаться. Тот, который подошел первым, проходя мимо Маши, шепнул ей на ухо:
– Не бойся, Маша, здесь сплошь Дубровские. Купайся спокойно.
Маша смотрела на их мускулистые спины, и внутри нее растекалось приятное тепло: она теперь не одна, "свои" всегда успеют прийти на помощь.
В зимние каникулы Маша провела в Москве целую неделю. К обычным занятиям добавились посещения театров, музеев различных концертов и молодежных тусовок. Петр Петрович, с которым они теперь виделись не часто, пояснил, что это тоже входит в программу спецподготовки.
– Нам нужны культурные, многосторонне развитые сотрудники, – пояснил он. – Ты должна знать и понимать различные направления в искусстве и литературе, разбираться в молодежных течениях, усвоить правила поведения в общественных местах и уметь применять их на практике. Нельзя, например, пойти в одном и том же наряде в театр и молодежный клуб.
На деле все оказалось намного сложнее и намного интереснее. И, кстати, Петр Петрович далеко не во всем оказался прав. Один прикид вполне годился и для театра и для тусовки, тут все зависело больше от уровня того и другого. Маша оказалась прилежной ученицей. Это в том смысле, что она никуда не ходила одна, с ней постоянно рядом кто-то был. Кстати в Ленком на "Юнону и Авось" ее сопровождал Костя, один из тех парней, что выручили ее тогда в бассейне. Такая забота со стороны старших товарищей ободряла и придавала уверенности.
Душа Маши была полна приятных воспоминаний, Петр Петрович, напротив, был весьма деловит.
– Вот что, Мария, – сказал он, заслушав ее отчет, – будет у меня к тебе одно поручение. Ровно через месяц предоставь мне в письменном виде свое мнение о директоре твоей школы, в произвольной форме.
Впечатление от прекрасно проведенных каникул было испорчено, как будто на исписанный красивым почерком тетрадный лист упала отвратительная жирная клякса. Маша никогда в жизни ни на кого не стучала и не представляла себе, как она это сделает сейчас. Пусть не по доброй воле, пусть по приказу, все равно это казалось ей отвратительным. Но уже следующее утро принесло некоторое облегчение. Посетила спасительная мысль: пока присмотрюсь к директору, а потом решу, как поступить. Три недели Маша присматривалась. Она, не привлекая внимания, наблюдала за поведением директора, ненавязчиво интересовалась мнением других. И, странное дело, этот знакомый ей с первого класса человек постепенно становился непохожим на того, каким она его себе представляла. Он не стал хуже, просто из плоского постепенно превратился в объемного со своими вывихами и заморочками. Глядя на чистый лист бумаги, Маша решила, что просто напишет правду, такую, какой она ей увиделась.
Петр Петрович читал "сочинение" с каменным выражением лица. Закончив чтение, отложил бумагу, поднял глаза на Машу и неожиданно улыбнулся.
– Молодец, ты отлично справилась с этим нелегким заданием! Я прекрасно понимаю, что тебя тревожило все это время. Но разве от тебя кто-то требовал доносить? Так называемые "стукачи" к сожалению – поверь, мое сожаление по этому поводу совершенно искреннее – являются составляющей частью системы безопасности. Но к нашим сотрудникам это не относится. И ты сделала правильный выбор. Написала отчет в виде аналитической записки. Да как написала. Ваш директор на этих страницах прямо как живой. Еще раз говорю, молодец, отличная работа!
Шло время. Неспешно стучал метроном: все в порядке, тревоги нет. Дни прирастали за счет ночей и, в конце концов, прогнали зиму, не календарную, она ушла раньше, а ту, которая со снегом. Машин городок утопал в грязи и его контраст с чистой вальяжной Москвой стал еще резче. Но метроном перестукал и грязь. Вновь ставшие чистыми тротуары теперь тянули свои серые щупальца через молодую сочную травку, на деревьях набухали и лопались почки и на божий свет повысовывали любопытные клейкие носики миллионы зеленых листочков, обещая тенистую защиту от скорого зноя. Городок преображался, готовясь приютить на лето тех москвичей, кому не по карману более дальние маршруты.
Дело шло к выпускным экзаменам, и Машиным поездкам в Москву пришел конец. На этот раз она приехала не на учебу, а чтобы попрощаться с Ингой Яновной. С остальными наставниками она простилась на последнем занятии, но для этой женщины захотела сделать исключение. Она спросила об этом Петра Петровича, и тот не стал возражать. По дороге, Маша, как обычно зашла в кондитерскую. Она всегда приходила на занятия к Инге Яновне с пирожными. Деньги на это ей выдавал Петр Петрович. Первый раз она хотела отказаться. Петр Петрович сначала удивился, а потом рассмеялся.