Пять капель смерти
Шрифт:
Это было настолько же очевидно, как и невероятно. Год назад, принимая дела, я был настолько завален работой, что доверился Кременецкому и не проверил досье. Сразу бы стало ясно: вместо настоящего агента — строка в расходной ведомости. Полный пшик.
На дальнейшее расследование времени не осталось. Мне пора было приниматься за текущие дела дня. Материалы я спрятал в сейф. В кабинет вошел дежурный с отчетом о вчерашних происшествиях. Я получал ежедневные донесения ото всех полицейских участков, сведения от речной полиции, врачебного комитета и пожарной команды.
Бегло
Профессор стоял в дверях, не желая впускать в квартиру. Ванзарову пришлось напомнить, что если с полицией желают общаться на пороге, то общение будет перенесено в участок, куда подозреваемого доставят под конвоем. Окунёв заявил, что не подчинится произволу властей, но посторонился.
Ванзаров без разрешения прошел в кабинет. На месте, где еще недавно висел групповой снимок, разместилась рамка с безобидным портретом престарелого родственника.
— Куда дели такую замечательную фотографию?
Окунёв уселся в кресло и сложил на груди руки:
— Обязан отвечать?
— На этот вопрос — нет.
— Тогда мой ответ: не ваше дело. Удовлетворил?
— Вполне, — согласился Ванзаров. — Не могли отказать женщине. Сами отдали или она украла?
— Вас не касается… И знаете что, Ванзаров? Проводите свой сатрапский допрос и освободите меня от вашего присутствия. У меня много работы.
— Над чем работаете, профессор?
— Все над тем же: хочу дать народу вместо обмана и религии счастье свободы. Не слишком ли я с вами откровенен?
— Со мной можно. Охранка или жандармы таких шуток не поймут.
Окунёв фыркнул:
— Да вы, Ванзаров, либерал, вольнодумец!
— Вы же учили меня думать и анализировать. Вы и — Сократ.
— О нет! — закричал профессор. — Я вас не тому учил! Я вас… Позвольте, к чему эти разговоры? Спрашивайте, что вам надо, и уходите!
— Извольте. Знакома ли вам Надежда Толоконкина?
— Эта глупенькая купеческая дочка?
— Да, она на фото с вами левый угол пентакля держит.
— Приходила, пыталась умничать. Ужасная посредственность. А что такое?
— Вчера вечером она была у вас в гостях?
— С какой стати? Нет, конечно…
— Когда видели ее последний раз?
— Несколько дней тому. А в чем дело?
— Сегодня утром ее нашли мертвой в двух шагах от вашего дома. Она лежала в сугробе, из одежды на ней — одна рогожка.
Профессор вжался в спинку кресла:
— Это, конечно, ужасно, но я здесь при чем?
— Разве она не к вам приходила?
— Конечно, нет!
— К кому тогда?
— Да откуда мне знать! У нее свои знакомства. Вот их и ищите.
— Дамы, которые на фото с вами, ее подруги?
— Скорее всего.
— Где их найти?
— Ванзаров, я не хожу к ним в гости и не знаю их адресов! — крикнул Окунёв. — Поймете вы это или нет? Если они иногда заходят ко мне, это не значит, что я посвящен в подробности их личной жизни.
— Как их зовут?
— Я называю их Марианна и Елена. Достаточно?
— Назовите их фамилии.
— Иванова и Петрова. Устраивает?
Ванзаров кивнул:
— На каких интересах строится ваша дружба с этими дамами?
— Да что же это! Они мои ученицы. Мы беседуем о литературе и вреде религии. Надеюсь, это не запрещено? На этом пытка закончена?
— Еще немного. Прошу вас назвать настоящее имя и фамилию Ивана Наливайного.
Профессор схватился за голову:
— Да сколько же повторять! Я рассказал вам все, что знаю. Я к Ивану в паспорт не заглядывал. Все, у меня кончилось терпение! Уходите, оставьте меня в покое! Мне очень жаль погибшую девочку, но еще больше мне жаль своего здоровья и нервов. Прошу вас выйти вон!
Поклонившись учителю, Ванзаров оставил негостеприимную квартиру.
Вызвав ротмистра Владимира Модля, одного из самых толковых моих людей, я отдал распоряжение задействовать все силы Охранного отделения, а также привлечь дополнительно свободных сотрудников для розыска особо опасного преступника. Я не стал уточнять, что преступник — мой агент.
Мне требовалось сосредоточиться, чтобы составить записку о положении в рабочей среде. Но мысли все время возвращались к ситуации с агентом. Что еще можно сделать, чтобы поймать Шмеля как можно скорее? Кто занимается делами о двух смертях? Конечно же, сыскная полиция. У них там имеется толковый сотрудник, который может быть полезен в нынешнем положении. Я уже собрался искать в справочнике номер сыскной, как ожил мой телефонный аппарат.
Вам может показаться странным, господа офицеры, но в то время прямой номер начальника Охранного отделения (как сейчас помню: № 95) можно было найти в «Справочной книжке градоначальства», продававшейся в любом книжном магазине Петербурга. Фактически мне мог телефонировать кто угодно. Только никому это не приходило в голову. Время было такое: в чем-то глубоко простодушное. Жаль, что все вскоре кончилось.
Я машинально взял трубку и ответил.
— Полковник, не дождались меня? Как жаль! — сказал хорошо знакомый голос.
— Где вы? Советую вам немедленно явиться ко мне…
Конечно, это была грубейшая ошибка. Я не совладал с неожиданностью и ляпнул глупость: агентам категорически запрещалось появляться в Охранном отделении. Я быстро поправился:
— Иначе вынужден буду применить особые меры…
— Дорогой Александр Васильевич, «иначе» не будет, — проворковал Шмель своим волнующим голоском. — Не пытайтесь меня найти. Это в ваших интересах. Вы же не хотите получить в столице империи невообразимый хаос? Надеюсь, мы друг друга поняли… Прощайте, мой славный полковник!