Пять ночей. Вампирские рассказки
Шрифт:
Я знала, что такое сателлит, но никогда их не видела. Люди, которые живут с нежитью, сорри за оксюморон. Честно говоря, в моем представлении это было больше похоже на… не знаю, на рабство, что ли. Но Уильям… он был, пожалуй, не хуже их и держался на равных. И если бы не его реакция на Демона и не это свечение их лиц и глаз, я не признала бы в нем человека. Во всяком случае, с первого взгляда.
У него была парадоксальная «здоровая бледность», если можно это представить, и тоже темные глаза, неспешно скользящие по холлу, но он не был так закрыт, как
— Они давно вместе? — спросила я шепотом.
— Не шепчи, тебя все равно услышат, если захотят. Не очень давно, несколько лет.
Впрочем, у тебя будет возможность пообщаться с ним, если он пожелает. Уильям не сильно компанейский парень.
— А почему он с ними?
— У него и спросишь.
Я вдруг поняла, что Демон не хочет об этом говорить, а если он не скрывал эмоции,
значит, сильно не хотел говорить. Это меня заинтриговало. Но ненадолго. Потому что в следующую секунду я просто проглотила язык.
— А вот и Сидди, — сказал Демон.
Да, Уильям был очень хорош собой, а дети Демона просто неотразимы. Но Сидди… когда я увидела ее, пересекающую комнату, то почувствовала себя никчемной.
Ничтожной. Нет, вру, это чувство было вторичным. А вначале навалилось восхищение,
почти шок, резкий, как контрастный душ.
Я не подозревала, что такая невозможная красота способна воплотиться в конкретном существе и принять осязаемую форму. Сидди остановилась в полупрофиль,
сосредоточившись на одной из картин, и каждое ее движение хотелось запечатлевать — а каждое новое движение казалось выразительнее прежнего. Голова, идеально посаженная на тонкой и длинной шее, вдруг слегка повернулась, и нам сверкнул глаз насыщенного цвета стали, того же оттенка, что и ее волосы, небрежно заколотые длинной серебряной шпилькой. Она просто ослепляла, я боялась смотреть,
чтоб не лишиться глаз. На ней было серебристое платье по фигуре, но одежда казалась лишь бледной рамкой для ее красоты, и я наконец нашла в себе силы оглядеться по сторонам. И пришла к интересному выводу. Кажется, Сидди произвела такое впечатление только на меня.
Нет, опять вру. Только я не смогла его скрыть. Это вероятнее.
— Демон, — произнесла она, и голос ей очень подходил — так крошится лед специальным ножом. Не сильно приятный звук, но его недостаточно, чтобы испортить впечатление.
— Сидди.
— Пришел поддержать своих детей?
— Они не нуждаются в поддержке. — Демон улыбался ей и казался мне как никогда живым. Он ее не боялся, и это меня успокоило. Может, она и не враг. —
— И тебя. Это большая честь. Ты, вероятно, очень гордишься.
— Очень.
У меня возникло ощущение дежа вю. А также того, что подобный разговор я слышу не в последний раз.
Сидди скользнула по мне взглядом, будто пропустила электроискру, но ничего не сказала. Занятно. Пока она уходила, я таращилась ей вслед, и совершенно неприлично.
— Остерегайся ее, — сказал вдруг Демон, как только Сидди покинула помещение.
— Почему?
— Сидди — Мастер Канады.
Я присвистнула, и Уильям бросил на меня темный внимательный взгляд.
— Да, территория немаленькая, но нашего брата там чуть ли не меньше чем в одном
Новом Орлеане, так что не в этом ее опасность.
— Она очень… Господи, у меня слов нет.
— Я знаю. Приди в себя и выслушай меня. Я не упомянул, по какому принципу отбираются номинанты?
— По внешности?
Он усмехнулся.
— Да если бы так, то на кастинг не хватило бы и года. Каждый из них имеет особенность, и эта самая особенность кажется для Эркхам интересной. Настолько,
чтобы ее обладатель был с ней… как это объяснить?.. заботился об Эркхам неопределенное количество ближайшего времени.
— Чериш, — вдруг вырвалось у меня.
— Что?
— Знаешь такую группу «Адовы отродья»?
— Ты б еще спросила про «Роллинг Стоунз». Кто-то на рубеже этих тысячелетий может не знать Дэвила Сазерленда и его бешеных чертей?
— В общем, однажды мне поручили взять интервью у детей рок-легенд, — пояснила я.
— Лив Тайлер, Келли Осборн, Элизабет Джаггер и прочие. Среди них и Торн
Сазерленд, ей тогда лет двадцать было. Блин, у меня от нее мороз по коже продирал, и дело даже не в том, что она была похожа на припанкованную Уэнсдей
Аддамс — увешанную цепями, помешанную на смерти и абсолютно больную на голову.
— А в чем?
— Это было что-то жуткое, из… из глубины откуда-то, не знаю. Как сама смерть,
или… уф. Ты умеешь рассказывать истории лучше меня, так что не издевайся.
— И не думал. У тебя славно получается.
— Короче говоря, не так давно я встретила в поезде одну парочку, наверное,
молодоженов, потому что они друг от друга почти не отвлекались. Эта женщина… она была в светлом платье и с каштановыми волосами, без косметики и пирсинга,