Пять писем к Сяо Хэ

Старк Джерри

Цзян Лун потянул меня за волосы назад, дав краткую передышку. Ему хотелось увидеть мое лицо. Убедиться, что я слышал каждое слово.

— Понял меня, украшение из фальшивой яшмы?

Я торопливо закивал.

— Вот и умница, — блаженство отдыха закончилось, настало время тяжкого труда. Ноги ниже колен у меня закоченели и ничего не чувствовали, пересохшие язык и горло онемели. — Поговорим о том, что тебе надлежит совершить. Было бы замечательно, если бы кто-то из облеченных доверием друзей принцессы Фэй узрел, как доблестный Чэн названивает в твой гонг, но… Чудес в этом мире не бывает. Чэн Лян никогда не прельстится такой дешевкой, как ты. Значит, до принцессы должны дойти слухи о подвигах Чэна в чайных домах, его проигрышах и немалых долгах ростовщикам. О том, как дерзко он пренебрегает ее доверием, самоуверенно полагая, что другу императора прощается все. О непочтительных

речах Чэна и деяниях, порочащих имя принцессы. Одно упоминание о Чэн Ляне должно вызывать у госпожи Фэй отвращение, — толчки убыстрились, сделавшись чаще и сильнее. Господин Лун глухо охнул, а мой рот наполнился вязким и теплым семенем. Выплеснувшись, он оттолкнул меня, и я неуклюже растянулся на обжигающе колючем, царапающем кожу снегу. Цзян Лун оправил смявшуюся одежду, пренебрежительно взирая на меня сверху вниз. Убедившись, что я не собираюсь вскакивать и вообще шевелиться, а только кашляю и отплевываюсь, раздраженно ткнул меня ногой:

— Не прикидывайся. От этого еще никто не умирал. Посмотри сюда, — я безуспешно попытался приподнять отяжелевшую голову. Дракон намотал мои растрепавшиеся многострадальные волосы на кулак, вынудив сдавленно взвыть и поспешно сесть. Наклонился, так что наши лица оказались совсем рядом, и, чуть пришептывая, негромко проговорил: — Вздумаешь удрать — разыщу. Вздумаешь провести меня — пожалеешь. Сделаешь, что велено… — он многозначительно щелкнул языком, — я позабочусь о тебе. Не разочаровывай меня, Юйхуань. Ты ведь сообразительный молодой человек, заслуживающий своего кусочка счастья. Я могу подарить его тебе. Но поспеши, потому что я терпеть не могу ждать, — Цзян быстро и больно укусил меня за кромку уха, повернулся и ушел. Только снег поскрипывал под тяжелыми шагами.

Равнодушная слива роняла огненно-алые лепестки, а я чувствовал себя самым несчастным человеком во всей Империи. Не помню в точности, как добрался из садов до дома.

С полночи я просидел рядом с раскаленной жаровней, дрожа и кутаясь в самые теплые из одеял, какие только сумел отыскать. Чем бы я не полоскал рот, я не мог избавиться от вяжущего, кислого привкуса семени Таящегося Дракона. Сколько бы кусков угля не запихивал в бронзовую жаровню, проникший в самую сердцевину моих костей холод не желал уходить. Я боялся, моя милая Сяо, никогда прежде я так не боялся. Только теперь я осознал ничтожность и пустоту моих надежд. То, как мало я значил в этом мире. Цзян Лун мог запросто убить меня и бросить остывать под облетающей сливой. Никто не сказал бы ему ни слова. Что я мог противопоставить ему? Ничего. Если я решусь на побег, слуги Дракона отыщут меня в самом дальнем и глухом уголке страны. Смерть тогда покажется мне истинным даром Небес. Господин Цзян не прощает тех, кто помешал его планам.

Дрожащими пальцами я перебирал подвернувшиеся под руку четки. Размышляя о том, достанет ли мне смелости подвести черту под своей жизнью. Умереть — вот надежнейший способ выскользнуть из безжалостных когтей Дракона. Напишу письмо с изложением своих злоключений, отправлю кому-нибудь из дворцовых законников. Досадно покидать жизнь, толком не изведав ее вкуса — но лучше нежные объятия тьмы, чем жизнь в постоянном страхе. Я не справлюсь. Я не в силах исполнить то, что приказал Цзян Лун. Готов поспорить, он сам метит на место будущего супруга госпожи Фэй — с его-то знатным происхождением и древностью рода. Чэн Ляна сошлют в отдаленный северный гарнизон, где его очень скоро прикончат в очередной стычке с кочевниками. Дракон получит свое… и, может, вознаградит меня за верную службу. Правом ублажать его всякий раз, когда того пожелает левая пятка драгоценнорожденного Луна.

Лучше умереть. Да, будет намного лучше умереть.

С этой мыслью я и задремал, свернувшись подле жаровни, как старый бродячий пес.

Я проспал до позднего утра. День не принес облегчения — я словно пребывал в облаке серого, вязкого тумана, в котором бесследно тонули чувства и мысли. Я не мог здраво соображать, не хотел никуда идти или заниматься чем-либо. Нет, прекрасная Сяо, я не испытывал страха, как в прошлый раз — только глухую тоску, тяжелую, словно колодка каторжника. Я волочил ее на себе, незримую каньгу, пригибающую шею и плечи к земле.

В расстройстве чувств и мыслей я притащился в особняк господина Хоу — не мог оставаться в пустом доме наедине с собой. Нынче там собралось пестрое сборище. Прежде я бы не преминул блеснуть перед гостями остроумием и талантом. Сейчас же забился в дальний угол, за ширмы, сознавая — пройдет несколько седмиц, умрет и возродится луна, растает снег, эти люди вновь соберутся здесь. Будут пить вино, смотреть на танцовщиц и акробатов, шутить, сочинять стихи и плести изысканную сеть интриг. Но меня не будет среди них. Меня вообще не будет на земле. Останется только строчка в перечне дворцового персонала, да и ту спустя малое время вычеркнут, как вычеркивают неудавшуюся стихотворную строфу.

Из упоения смертоносной чашей горя меня вывело знакомое имя. Беседовали поблизости от меня, какие-то слова заглушала музыка и перезвон колокольчиков в руках плясуний. Незримые собеседники по ту стороны ширмы, расписанной утками-мандаринками и лотосами, вполголоса обсуждали Таящегося Дракона и военачальника Чэн Ляна — и я навострил уши.

Искусство подслушивать и слово в слово запоминать чужие разговоры, вне всякого сомнения, является для придворного важнейшим из умений. Я затаил дыхание, жадно впитывая сведения, как пересохшая в засуху земля принимает первые капли дождя. Судьба что, решила побаловать меня напоследок?

Собеседники обсуждали грядущую свадьбу принцессы Фэн и господина Ляна. Сходясь на том, что императору в небесной мудрости своей виднее, за кого отдавать любимую сестру, но ничего хорошего этот брак не сулит. Нынешняя близость Чэна к Небесному Семейству объясняется лишь тем, что военачальник Левого Крыла охотно поддерживает завоевательные планы императора Фэн-ди. А планы эти столь велики и грандиозны, что государство вполне может рухнуть под их тяжестью. Меньше всего Империи сейчас нужна война — с Пятью Княжествами, с народом Чу, с кочевниками, с жителями приморских городов-крепостей, неважно, с кем. Молодой император заблуждается, считая, что казна полна, а войска Правого и Левого Крыла рвутся в бой. Его заблуждения основаны на уверениях Чэн Ляна. Одаренного умением командовать, но неспособного жить мирными днями. Чэн Ляну нужны взятые крепости, побежденные враги и знамена покоренных государств, которые он широким жестом швырнет к ногам прекрасной госпожи Фэй. Не замечая родной страны, что будет разорена во имя его воинственных прихотей.

Вот драгоценнорожденный Цзян Лун это прекрасно понимает. Дракон взял на себя тяжкую и неблагодарную миссию — открыть императору глаза на истинное положение дел. Любой разумный человек должен пожелать ему успеха. Почтенный Цзян не зря заручился поддержкой таких людей, как вдовствующая императрица Сюэнь и многомудрый цзинши Фань Люй. Да, госпожа Сюэнь была всего лишь последней супругой Гао-ди, она не мать нынешнему императору и его сестре, но в мудрости и прозорливости прекрасной Серебристой Лисе не откажешь. Фэн-ди склонен прислушиваться к ее увещеваниям. Что касается Фань Люя… Тут и лишних слов не надо! Этот человек, проникший в букву и смысл законов, создал трактат о военном искусстве, и книгу в десять тысяч слов об управлении государством в мирные годы. Оба его творения уже сейчас отнесены к разряду классических. Цзинши Люй пока еще не сказал своего веского слова, он предпочитает держаться в стороне от хлопот и споров двора, но, когда он выскажется… Он непременно выскажется, ведь господин Цзян навещает обитель премудрого Люя через два дня на третий — согласитесь, это неспроста! Помяните мое слово, однажды эти трое объединятся и нанесут удар, от которого вояка Чэн Лян не сможет оправиться. Он будет вынужден смириться с гордыней и вложить меч в ножны. И ах, как было бы замечательно, если бы принцесса Фэй прозрела, согласившись одарить счастьем более достойного избранника! Цзинши уже староват для столь юной девы, но вот почтенный Лун… Они были бы такой прекрасной парой. Супруг любимой сестры императора наверняка займет пост ближнего советника, а то и правителя какой-нибудь процветающей области. И никакой войны, никаких расходов на содержание армии, никаких дополнительных налогов и очередного внеочередного призыва.

Услышанное вынудило меня на время оставить размышления о смерти. Новая война не сулит Империи ничего хорошего. Но, каким бы сторонником мира и рассудительности не был Цзян Лун, для меня он был и остается человеком, чье неудовольствие чревато для меня уймой неприятностей. Вот если бы…

«В трактатах по военному искусству говорится — вбивай клин между соседствующими подразделениями, разделяя союзников. Если бы мне удалось внести разлад между Драконом и его сторонниками, цзинши Фанем и госпожой Сюэнь. Сделать так, чтобы они отвернулись от него, но самому при этом остаться в живых. Да, я мечтаю о несбыточном, но права грезить у меня пока еще никто не отнимал. Меня уносит быстрой рекой, мне не на кого положиться, кроме как на собственный ум и догадливость. Умереть… умереть я всегда успею. Может, есть иные пути к спасению, кроме этого?»