Пять поросят
Шрифт:
— Нет, — резко ответил Мередит Блейк и с какой-то болью — лицо его вспыхнуло — принялся объяснять:
— Я забросил свое увлечение и ликвидировал лабораторию.
После того, что произошло, разве я мог продолжать работу? По правде говоря, большая доля вины за случившееся лежит, можно сказать, на мне.
— Вы слишком впечатлительны, мистер Блейк.
— Разве вы не понимаете? Если бы я не собирал эти проклятые травы, если бы не придавал им такое значение, если бы не хвастался ими и не демонстрировал их своим гостям в тот день… Правда, мне и в голову не приходило… Я никогда не думал,
— Я в этом и не сомневаюсь.
— А я болтал и болтал, довольный, что могу поразить гостей своими знаниями. Слепой и тщеславный дурак. Я рассказал им про кониум. Я даже — сущий идиот! — повел их в библиотеку и прочел отрывок из «Федона» [7] , описывающий смерть Сократа. Прекрасное творение — я всегда им восторгался. С тех пор этот отрывок не выходит у меня из головы.
— На бутылке с кониумом нашли отпечатки чьих-нибудь пальцев? — спросил Пуаро.
7
Диалог древнегреческого философа Платона.
— Только ее.
— Кэролайн Крейл?
— Да.
— А ваши?
— Нет. Я не брал бутылку в руки. Только показал на нее.
— Но раньше-то вы наверняка брали ее в руки?
— Конечно, но время от времени я вытирал с бутылок пыль. Я не разрешал слугам входить в лабораторию. И дней за четыре-пять до случившегося я протер все бутылки.
— Вы держали лабораторию под замком?
— Постоянно.
— Когда же Кэролайн Крейл отлила кониум из бутылки?
— Она вышла из лаборатории последней, — неохотно ответил Мередит Блейк. — Я помню, мне даже пришлось позвать ее, и она почти выбежала оттуда. Щеки у нее порозовели, глаза расширились, взгляд был возбужденным. О господи, я прямо вижу ее перед собой.
— Довелось ли вам в тот день с ней беседовать? — спросил Пуаро. — Я имею в виду, обсуждали ли вы с ней ее отношения с мужем?
— Впрямую нет, — тихо проговорил Блейк. — Она выглядела, как я уже вам сказал, очень расстроенной. Улучив минуту, когда мы оказались наедине, я спросил у нее: «Что-нибудь случилось, дорогая?» — «Случилось все…» — ответила она. Если бы вы слышали отчаяние, что было в ее голосе. Эти слова следовало понимать буквально, ибо Эмиас Крейл был для Кэролайн всем. «Все кончено, — сказала она. — И меня больше нет, Мередит». А потом засмеялась, обернувшись к остальным, и вдруг ни с того ни с сего сделалась безумно и неестественно веселой.
Эркюль Пуаро медленно кивнул головой. Он почему-то стал похож на китайского мандарина.
— Да. Понятно, как это было…
Мередит Блейк внезапно стукнул по столу кулаком. Он уже не говорил, а почти кричал.
— И вот что я вам скажу, мсье Пуаро. Когда Кэролайн Крейл на суде сказала, что взяла яд для себя, клянусь, она сказала правду! В ту минуту она не думала об убийстве. Клянусь! Эта мысль возникла у нее потом.
— Вы уверены, что она возникла потом? — спросил Эркюль Пуаро.
Блейк уставился на него.
— Извините, я не совсем понял…
— Я спрашиваю вас, — сказал Пуаро, — уверены ли вы в том, что у Кэролайн Крейл вообще возникала
Дыхание Мередита Блейка сделалось неровным.
— Но если нет… если нет… Вы что, полагаете, что имел место несчастный случай?
— Необязательно.
— Тогда я окончательно отказываюсь вас понимать.
— Вот как? Но вы же сами назвали Кэролайн Крейл благородным созданием. Разве благородные создания совершают убийства?
— Она была благородным созданием, но тем не менее между ней и ее мужем бывали весьма бурные ссоры.
— Значит, она не была благородным созданием?
— Была… Как трудно объяснить некоторые вещи!
— Я изо всех сил стараюсь понять.
— Кэролайн часто говорила не задумываясь и порой прибегала к довольно резким выражениям. Она могла сказать: «Я тебя ненавижу. Хорошо бы ты умер». Но это вовсе не означало… вовсе не влекло за собой… действий.
— Значит, по-вашему, совершение убийства было поступком, никак не соответствовавшим характеру миссис Крейл?
— Удивительные вы умеете делать выводы, мсье Пуаро. Могу сказать только… что да, подобный поступок отнюдь не в ее характере. И объяснить его можно только тем, что повод был чрезвычайным. Она обожала мужа. В таких условиях женщина способна на убийство.
— Согласен… — кивнул Пуаро.
— Сначала я был просто огорошен. Не понимал, как такое могло случиться. Ведь настоящая Кэролайн не могла этого совершить.
— Но вы не сомневаетесь — в юридическом смысле, — что Кэролайн Крейл совершила убийство? Мередит Блейк опять вытаращил глаза. — Мой дорогой, если не она… — Если не она?
— Не могу представить иного решения. Несчастный случай? С чего бы?
— Ни с чего, сказал бы я.
— В версию о самоубийстве я тоже не верю. Такая версия была выдвинута, но звучала она крайне неубедительно для всех, кто знал Крейла.
— Понятно.
— Итак, что же остается? — спросил Мередит Блейк.
— Остается возможность, — весьма хладнокровно заявил Пуаро, — что Эмиаса Крейла убил кто-то другой.
— Но это же чепуха!
— Вы так думаете?
— Уверен в этом. Кому нужна была его смерть? Кто мог убить его?
— Вам лучше знать.
— Не можете же вы всерьез утверждать…
— Возможно, я ошибаюсь. Но мне хотелось бы исследовать все варианты. Поразмыслите как следует. И скажите мне ваше мнение.
Мередит с минуту-другую не спускал с Пуаро взгляда. А затем опустил глаза. Прошло еще минуты две, он покачал головой:
— Не могу представить себе ничего другого. А хотелось бы. Если бы была возможность заподозрить кого-нибудь другого, я бы охотно поверил в невиновность Кэролайн. Мне не по душе считать, что это сделала она. Сначала я вообще не мог этому поверить. Но кто еще был там? Филип? Закадычный друг Крейла. Эльза? Глупо. Я? Разве я похож на убийцу? Почтенная гувернантка? Двое старых верных слуг? Можно ли считать, что Анджела способна на такой поступок? Нет, мсье Пуаро, альтернативы не существует. Никто не мог убить Эмиаса Крейла, кроме его жены. Но он сам довел ее до этого. Вот почему, по-моему, это убийство можно считать самоубийством.