Пять уникальных писателей (сборник)
Шрифт:
На остановке никого, кроме нас с нею, не было, и именно в этот момент я решилась на эксперимент, который вынашивала в себе столько времени и не знала, реально ли его осуществить. Природа наградила меня мальчишеской фигурой, в чертах лица не угадывалась принадлежность к женскому полу, да и одета я была, на удачу, в черный спортивный костюм и кроссовки, которые гармонично дополняла короткая стрижка.
Я никогда не любила женщин в том смысле, чтобы что-то хотеть от них, кроме дружеского расположения, но я всегда искренне жалела недооцененных женщин, как впрочем, и мужчин, которые у меня, конечно, были, но с ними не нужно было проводить особого эксперимента, чтобы понять составляющие их счастья. Женщины же – натуры более сложные и многогранные и потому интересные. И, если воспринимать женщину такой, какой она изначально задумана природой, то, конечно,
2
Мне не пришлось даже ничего придумывать, так как девушка почему-то сразу приняла меня за мужчину, потому что, вытерев слезы, она улыбнулась мне и спросила тихим голосом: «Ты не видел по дороге какой-нибудь сумки на земле?» Я сначала немного растерялась, и мне даже стало не по себе – я все-таки чувствовала себя женщиной. Но потом я осознала, что для эксперимента необходимо идти на какие-то жертвы, ведь я сама добровольно решилась на это. «Нет, не видел, – произнесла я своим обычным грубоватым голосом, похожим на ломающийся мальчишеский голос в 15 лет, – а что-то случилось?» «Случилось», – сказала девушка и с надеждой посмотрела на меня. Было видно, что она ожидает моего живого участия в ее судьбе и хочет поделиться своей проблемой.
Я присела рядом и, набрав на своем сотовом номер напарницы, сказала в трубку: «Ленчик, я задержусь, ладно? Проблемы есть, отзвонюсь», после чего отключила телефон, пояснив моей печальной спутнице, что делаю это для того, чтобы никто не смог беспокоить меня, пока я решаю ее проблему.
Девушка смущенно улыбнулась и чуть укорила меня за излишнее беспокойство, хотя я видела, как этот поступок сразу расположил ее ко мне. Я кивком предложила девушке подняться со скамьи и отойти от остановки в ближайший парк, где мы уселись под двумя огромными развесистыми деревьями, и я посмотрела ей в глаза: «Рассказывай».
Она, смущаясь и краснея, рассказала мне о том, что у нее никогда не было настоящих друзей, а тем более молодого человека. Мать не выпускала ее из дома, пытаясь отгородить от любого влияния улицы. После школы она тут же шла домой, где проводила остаток вечера в кругу своей матери и телевизора. Так продолжалось и когда она поступила в институт. Вчера, сдав свой первый экзамен, она вместе со своими одногруппниками решила, минуя дом, сходить в бар и отметить радостное событие, потому что подготовка к экзамену заняла много времени и требовала компенсации. Успех на экзамене стал настоящим праздником. В баре одногруппники постепенно отдалились от нее в другие компании постоянных обитателей бара. Она же, будучи в подобном заведении первый раз, осталась одна и привлекла к себе внимание какого-то парня, который любезно угостил ее пивом. С учетом того, что организм ее не привык к алкоголю, она быстро опьянела и уже не помнит, как оказалась в чужой квартире, где ей еще пришлось выпивать немало спиртного, где была шумная незнакомая компания и громко играла музыка. Утром, когда она сообщила новым «приятелям», что собирается уходить домой, тот парень, что привел ее из бара, как-то неадекватно повел себя. Он пытался затащить ее в комнату, возмущался и кричал, что она должна расплатиться за то, что пила и ела «на халяву», после чего она чудом вырвалась от него, оставив в его квартире свою курточку, и побежала домой. Он выбежал за ней следом, ударил ее рукой в грудь, отчего она упала и разбила себе колено. И я в это время действительно отметила про себя, что на ее левом колене, стыдливо прикрытом краешком синего платьица, имеется ссадина и запекшаяся кровь. После этого, со слов девушки, она стала убегать от него, но он схватил ее сумку и начал угрожать тем, что изобьет ее, если она сейчас же не вернется обратно на его вечеринку. В растерянности она отпустила ручки сумки, и сумка осталась у него в руках, а она сама бросилась бежать. Вдогонку она выслушивала нецензурную брань, но за ней он больше не побежал, так как мимо шел случайный прохожий престарелого возраста. Она же добралась до ближайшей остановки и уже как час сидела на ней, пока не подошла я.
Выслушав историю, я предложила девушке обратиться в милицию, на что она снова заплакала (так быстро слезы подступали к ее глазам) и призналась, что опасается мести со стороны того парня в случае подачи ею заявления. Я же не стала пытаться ее разубедить в этом, а лишь сказала ей, чтобы она успокоилась, и сама вытерла ей слезы салфеткой, которую достала из своего рюкзачка. Девушка удивленно посмотрела на меня и на салфетку, и я решила, что, наверное, для мужчины несвойственно иметь с собой подобные средства личной гигиены. Но, видимо, ей сейчас было не до этого, и она быстро забыла про салфетку, после чего я предложила проводить ее, чтобы самой ехать на работу. Перед этим мы вместе прошли весь путь, проделанный ею до остановки, и безуспешно поискали сумку.
Жила девушка достаточно далеко от моего района, и сначала я отправила домой ее, проводив до подъезда, а потом поехала на работу.
Расставаясь, мы не обменивались номерами. Ей, видимо, было не до этого, а я побоялась показаться назойливой и торопить события, ведь я решила быть «идеальным мужчиной».
«Как зовут-то тебя?» – спросила я у нее, когда она заходила в свой подъезд, держась за разбитую коленку и прихрамывая.
«Алиса, – ответила она и улыбнулась, – спасибо за помощь».
3
Рабочий день оказался тяжелым. Весь день я думала о том, как можно помочь Алисе найти преступника. Все осложнялось тем, что Алиса боялась идти в милицию, а я не хотела заставлять ее делать это. Работа на телевидении обязывала меня иметь различные знакомства, в том числе и среди правоохранительных органов, поэтому уже вечером я общалась со своим знакомым участковым, проживающим в нашем районе. Он пояснил мне, что, если Алиса укажет квартиру или хотя бы дом, в котором она была ночью, то он сможет нам помочь. Теперь я должна была найти Алису, и поэтому вечером около 8 часов я терпеливо стояла у ее подъезда, дожидаясь, когда она появится на улице. Мне повезло. Алиса случайно выглянула в окно, и печально поведала мне, что строго наказана матерью за отсутствие дома в течение целых суток. Я не могла разговаривать с нею через окно про готовность участкового помочь ее горю, поэтому решила спросить у нее номер телефона, пообещав прислать по смс важную для нее информацию. Она продиктовала мне номер по пальцам, поочередно показывая числа от 0 до 9, и я, записав номер к себе в сотовый телефон, пошла домой, пожелав Алисе спокойной ночи. Придя домой, я набрала на телефоне текст, содержащий вопрос, когда мы можем встретиться в ближайшее время, так как у меня есть к ней разговор.
Алиса ответила не сразу, и я уже подумала, что навязываюсь ей, что она не хочет со мной общаться и может все мои старания зря, но через некоторое время я увидела в своем телефоне «конвертик». Сообщение гласило: «Я немного приболела, но смогу завтра на 15 минут выйти из дома в 18:00». Я в свою очередь заверила ее, что обязательно приду, и тут же созвонилась по телефону с участковым. Он тоже пообещал приехать к дому Алисы и помочь нам.
В 18 часов следующего дня мы с лейтенантом сидели на скамье возле дома Алисы и, когда она вышла, я заметила ее болезненный вид. Алиса, увидев человека в форме, сначала остановилась, как бы растерявшись, а потом предложила нам отойти за дом, чтобы ее мать не увидела нас из окна. За домом мы обсудили все детали произошедшего; Алиса просто и обстоятельно изложила все события, ничего не умаляя, но и не преувеличивая. При этом она делала акценты на различных мелочах, вплоть до того, какие предметы мебели стояли в квартире того парня. Участковый по описанию сразу понял, о каком именно доме идет речь, поэтому нам не пришлось никуда ехать. После 10 минут разговора мы уломали Алису написать заявление, после чего она старательно вывела ровными круглыми буковками все, что продиктовал ей лейтенант, подложив под листок его кожаную папку. Потом он взял с Алисы объяснение и удалился, а я проводила Алису до подъезда и пообещала сообщить о любой новости.
При этом я попросила ее не переживать, ничего не бояться и выздоравливать.
Уходя, мы ни о чем не договаривались, но я шла домой в радостном расположении духа, зная, что участковый поможет нам найти преступника и привлечь его по всей строгости закона.
На следующий день после работы я зашла в магазин и, накупив кучу всевозможных фруктов, поехала к Алисе. Стоя под ее окном, расположенном на третьем этаже, я отправила ей эсэмэску: «Алиса, чтобы вылечиться, надо кушать фрукты. Выгляни в окно!» Через минуту Алиса удивленно смотрела на меня через двойное стекло, и я показывала ей пакет с фруктами. Через две минуты она уже держала его в руках и краснела от смущения.
«Зачем ты это все делаешь? – спрашивала она, – ведь это время, деньги…»
Я лишь улыбалась и желала ей скорейшего выздоровления. Мы общались не более трех минут, потому что ее мама выглянула в окно, и выражение ее лица говорило о том, что Алисе пора домой.
Когда она ушла, я достала баллончик, который лежал у меня дома с тех времен, когда мы с друзьями разрисовывали бетонные стены в своем дворе, и написала на асфальте прямо под окнами: «Алиса, не грусти!»
Удостоверившись, что никто за данным актом не наблюдает, кроме маленькой сморщенной старухи у соседнего подъезда, я убрала баллончик в карман и пошла домой.