Пять уникальных писателей (сборник)

Кругосветов Саша

4

Участковый позвонил мне сам через четыре дня и сообщил, что необходимо явиться на опознание сумки к нему на опорный пункт. Я с тех пор, как принесла фрукты Алисе, не созванивалась с ней ни разу и не видела ее, потому что размышляла, как нужно вести себя с этой милой, но безумно странной и безобидной девушкой, находящейся под полным влиянием своей матери. Я боялась «нарваться» на разговор с ее мамой, так как мне казалось, что она может раскусить, что я девушка, а не парень, и тогда мой эксперимент рухнет на корню. Алиса же называла меня Женей, это было мое настоящее имя, поэтому в данном смысле врать не пришлось. Я не замечала, чтобы Алиса усомнилась в моей принадлежности мужскому полу. Мне вообще казалось, что она боится поднять на меня глаза и все время чего-то стесняется, словно у нее есть комплекс неполноценности из-за отсутствия в ее жизни друзей и свободы. Она была красива, и я искренне не понимала, как такая девушка могла оставаться одна. В ней еще жила какая-то детскость, наивность, но в ее голосе, взгляде чувствовалось что-то неуловимо женственное, подлинное.

Алиса была в светло-коричневом платье до колен в мелкий белый рисунок, когда я встретила ее у подъезда, чтобы ехать в опорный пункт милиции. Волосы ее были перевязаны бежевой ленточкой и убраны назад. Она шла к остановке чуть впереди меня, и я не могла оторвать взгляда от ее милой прически. Мне показалось, что она могла бы стать героиней какого-нибудь романа Ивана Сергеевича Тургенева, воспевавшего русских женщин в своих творениях. Я шла за ней и понимала, насколько она беспомощна на самом деле и не адаптирована к жизни, в которой вокруг нее, как я уже успела заметить, все время скапливались какие-то неприятности. Я даже ощутила себя небывало сильным человеком, способным защитить более слабого, и это придавало мне силы.

В милиции мы были уже через полчаса, и Алиса прослезилась, увидев свою сумку. Так трогательно она реагировала на все, происходящее вокруг нее. При этом я даже почувствовала себя немного неловко, а участковый только пожал плечами, глядя на меня.

Сумку мы не забирали потому, что надо было соблюсти ряд формальностей и потом забрать ее у следователя под расписку. Но Алиса не возражала, она была какой-то покорной, тихой и только благодарила участкового, который обрадовал нас тем, что человек установлен и пишет явку с повинной. «А может, отпустить его, – вдруг обеспокоилась Алиса, – зачем ему жизнь портить? Из-за какой-то сумки…»

«Он сам себе жизнь портит», – убедительно сказал участковый, и мы распрощались с ним, пообещав, что будем на связи. Я боялась длительное время находиться с Алисой среди знакомых мне людей, опасаясь, что они смогут выдать меня, и Алиса все узнает.

После того, как мы вышли из опорного пункта, я позвала Алису в летнее кафе, в котором ранее никогда сама не была. Знакомые мне кафе пугали меня возможностью, опять-таки, встретить кого-либо.

Мы уселись за самый дальний столик. Я позволила Алисе самой выбрать место, где мы сядем с мороженым и коктейлем, которые, как мне стало известно, Алиса безумно любила. Я заказала нам по две порции того и другого. За коктейлем Алиса рассказала мне, что последние несколько дней она ощущает комфорт и радость, а также чувствует себя защищенной и очень благодарна мне за это.

Когда мы вышли из кафе и направлялись к ее дому, я купила ей у проходящего мимо торговца связку огромных воздушных шаров, и заметила, как засветились неподдельной радостью ее большие серые глаза. Всю дорогу она восторженно смотрела на 10 разноцветных шаров, называя каждый из них разными именами, чем привела меня в умиление. Мне всегда нравились непосредственные, бесхитростные, простые люди, выражающие свои эмоции, а Алисе никогда никто не дарил воздушных шаров, и поэтому мы угодили друг другу.

Мы гуляли дотемна, и Алисе несколько раз звонила на телефон мама. Алиса смущенно отвечала в трубку, что гуляет «с Женей», после чего мама отключалась; видимо мое имя для нее уже что-то означало. Около 12 часов ночи я доставила Алису до дома, и она вошла в подъезд с охапкой шаров, весело предполагая, что ей на это скажет ее мама. Я же отправилась к себе домой на такси, так как транспорт уже не ходил. До утра я делала работу, которую взяла на дом, потому что ничего не успевала. Утром, сидя на рабочем месте, я получила смс-сообщение от Алисы и была очень удивлена. «Привет, – гласило оно, – как вчера добрался?» «Хорошо» – ответила я и улыбнулась сама себе. Мне все еще непривычно было обращение ко мне в мужском роде, ведь при встречах Алиса мало обращалась ко мне и почти не задавала вопросов. Мы в основном молчали, но я не чувствовала от этого какого-либо напряжения, что называют «неловкой паузой».

После моей эсэмэски о том, что «добрался» я хорошо, Алиса более ничего не написала.

В этот день я получила долгожданную зарплату и заказала в службе услуг большой букет лилий, заметив симпатию Алисы к этим цветам, когда мы проходили мимо цветочного магазина. Она тогда не сказала ни слова и не сделала ни намека, но по ее взгляду я определила, как ей хочется таких цветов для себя. Цветы даже чем-то напоминали ее саму, нежную, трогательную и скромную.

Букет был направлен вечерним курьером, и я нервно прикидывала, понравится ли Алисе мой подарок. В семь вечера пришла эсэмэска со словами: «Не знаю, что и сказать. Я плакала целый час». «Что-то случилось?» – я тут же позвонила Алисе на телефон, опасаясь, что она могла встретить на улице того самого парня, который сделал ей больно. «Да все хорошо, – успокоила меня Алиса, – просто мне никто никогда не дарил цветов, а лилии – они мои любимые». «А как насчет того, что в лилиях?» – спросила я, памятуя о прикрепленной к стеблю записке. «А что там? – голос абонента на несколько секунд исчез из эфира, а потом послышался снова: – Ух ты! Я приду».

5

Я долго стояла перед шкафом своего двоюродного брата и выбирала, в чем могу пойти в ресторан с Алисой. Брат подкалывал меня, задавал всевозможные вопросы, а я врала, что одежда мне необходима для одного бедного мальчика, о котором мы делали на днях репортаж, и что мальчик имеет такой же размер одежды, что и я. Наконец мой выбор остановился на светлых брюках в стиле унисекс и безрукавой рубахе в обтяжку. Мне понравился мой облик, так как он не характеризовал меня как какого-то «мужлана», а выставлял вполне солидным молодым человеком.

Я и сама не понимала, правильно ли я поступаю, создавая все это. Я не хотела быть мужчиной, но я очень хотела, чтобы несчастная Алиса наконец почувствовала себя счастливой, хотя бы не надолго, ведь она заслуживала того, и я искренне желала видеть ее такой же радостной, какой она шла тогда по городу с шарами, всегда.

Мы договорились, что я не стану заходить за ней, а мы встретимся в центре города на пристани. Алиса не знала, что я задумала для нее, и когда она появилась, то спросила, какое мы сегодня будем есть мороженое.

Она была в фисташковом сарафане, смотрящемся как вечерний наряд, словно чувствовала, что нам предстоит не простой вечер. Волосы ее были распущены и нежно лежали на плечах закрученными локонами. Увидев ее такой красивой, я еще раз подумала о бестолковости мужчин, не замечавших до сих пор этой девушки. Она была в трогательных туфельках с переливающимися разноцветными камушками. Туфли были отлично подобраны к платью, и я пожалела, что не имею таланта с таким вкусом комбинировать предметы своей одежды.