Пять желаний для демона, или Неудачница в академии
Шрифт:
— Обещай, что не обманешь.
— Честное слово демона.
Я стукнула его кулаком в плечо.
— Клянись.
— Клянусь.
Он поднял голову и с легкой улыбкой посмотрел мне в глаза в ожидании признания.
Я вздохнула и прошептала, отвернув лицо:
— Когда ты наклонился к Лии, мне захотелось оттаскать ее за волосы. Доволен?
Улыбка на губах демона могла осветить самую темную, безлунную ночь.
— Более чем. Теперь твое жела… — он проглотил окончание слова и вместо «желание» произнес: — Чего ты хочешь?
—
— Разумеется. Проси.
— Помоги мне проникнуть в обитель сестер милосердия. Хочу взглянуть на Леса де Ломэля.
Глава 22. ЕЩЕ ОДНО ОШЕЛОМИТЕЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ
Демон был недоволен тем, что я поймала его на слове, но не рискнул нарушить данное обещание, поэтому сейчас, в восемь вечера, мы стояли на крыльце больницы для уснувших.
— Ты уверен, что нас туда пустят? — спросила я и задрожала на холодном ветру, швырнувшем в лицо пригоршню снега. — Мы не родственники больного. Да и время позднее.
— Как это не родственники? — Демон округлил глаза в притворном удивлении, а потом добавил, отвесив на лестнице шутовской поклон: — Позвольте представиться. Сандро де Ломэль, брат-близнец уснувшего Леса де Ломэля. Вернулся из долгого путешествия и поспешил навестить родственника, с которым случилось несчастье.
— Для трехсотлетнего дедушки ты слишком хорошо сохранился.
— Ладно, тогда не брат. Прапраправнук. Ты же не станешь отрицать наше феноменальное сходство?
Я не стала, и мы уверенно вошли внутрь мрачного здания, напоминающего нечто среднее между тюрьмой и монастырем.
Там нас встретила женщина в черном платье и белом переднике с вышитым на груди схематичным изображением солнца — символом единого бога. Бросив все дела, она поспешила к чужакам, замершим на пороге, и в тишине пустынного холла ее шаги, быстрые и решительные, прозвучали зловещим набатом.
Вероятно, сестра-монахиня хотела отругать нас за поздний визит, а может, взволнованно спросить, не случилась ли беда, раз мы явились к стенам обители на ночь глядя. Так или иначе, узнать ее намерения мне было не суждено: Сандро, этот хитрый паук, мгновенно распустил паутину лжи, и жертва опомниться не успела, как оказалась в плену его чар.
Подвешенный язык, мужское обаяние, поразительное внешнее сходство с уснувшим пациентом — и вот монахиня уже ведет нас длинными темными коридорами к нужной палате, а сердце в моей груди так и колотится.
«Лес де Ломэль. Лес де Ломэль. Сейчас я его увижу».
Лес де Ломэль.
Он лежал на постели, в тусклом свете настольной лампы, бледный и неподвижный, словно мертвый. Когда я заставила себя к нему приблизиться, то увидела, что кровать накрыта магическим куполом. Силовое поле было прозрачным, как стекло, и я бы даже не заметила преграду, если бы по ней время от времени не бежала легкая рябь.
— Что это? — прошептала я. Тишина в больнице стояла торжественная и гулкая — нарушать ее казалось кощунством.
— Мы называем это чары сохранения, — отозвалась монахиня тоже шепотом. — Всем известно, что уснувшие не стареют, сколько бы лет ни провели без сознания. Но если они приходят в чувство, то годы начинают стремительно забирать свое. Чтобы этого не происходило, чтобы проснувшийся не умер и не постарел после пробуждения, маги при Обители накладывают на пациентов такие чары.
Я наклонилась над постелью Леса де Ломэля и кончиком носа задела невидимый купол. От прикосновения по всему полю побежала рябь.
Как же странно и жутко было смотреть на бессознательного мужчину перед собой! Мужчину с лицом Сандро.
Запавшие щеки, заострившиеся черты, мертвая неподвижность. Казалось, он даже не дышал.
Ширмы из белого хлопка отделяли койку Леса де Ломэля от кроватей других пациентов, погруженных в летаргический сон, и я вдруг испытала острое облегчение оттого, что не вижу их, этих восковых кукол, забытых и никому на свете не нужных.
— Наших больных навещают редко. — Монахиня будто прочитала мои мысли. — И это печально. Уверена, уснувшие все чувствуют. Норх де Ломэль радуется, что к нему пришел внук.
Норх?
Я вскинула на сестру изумленный взгляд.
Лес де Ломэль — норх? Один из самых могущественных колдунов Аласии?
При знакомстве с матушкой Сандро назвался этим редким титулом. Совпадение? Или к нему постепенно, обрывками, разрозненными фрагментами возвращались воспоминания?
При виде замешательства на моем лице сестра милосердия нахмурилась.
Сандро поспешил объясниться:
— Моя невеста еще не выучила историю нашего рода. Дорогая, — он обращался ко мне, но смотрел на монахиню, вытягивая из ее мыслей все, что она знала о мужчине на больничной койке. — Дедушка был величайшим некромантом, членом королевского Совета, очень уважаемым колдуном.
Сестра активно закивала. Похоже, в Обители гордились пациентами с великим прошлым.
«Норх. Почему в кабинете ректора ты назвался норхом?»
Мой мысленный вопрос демон проигнорировал. Он остановился рядом с кроватью Леса де Ломэля и внимательно всмотрелся в его черты. В свои черты.
Как же эти двое были похожи! Даром что один брюнет с волосами ниже пояса, а другой — короткостриженый блондин. Вот только в Сандро, несмотря на демоническую бледность, жизнь била ключом, а мужчина на кровати напоминал покойника.
«Ты что-нибудь чувствуешь?» — спросила я мысленно.
«Что я должен чувствовать?»
«Ну-у… что ты и он… Что ты и есть он».
Сандро не ответил. По его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции. Резко развернувшись, он направился к выходу, и мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.
«Подожди! Давай еще немного побудем здесь».
«Зачем?»
«Я хочу остаться».
«Я выполнил свое обещание. Доставил тебя сюда. Детали мы не обговаривали».