Пятая женщина

Манкелль Хеннинг

И вот наступил день похорон.

Отца хоронили одиннадцатого октября на Новом кладбище. Дул пронизывающий ветер, лил дождь. Правда, иногда нет-нет да выглядывало солнце.

Близкие родственники договорились встретиться у крематория. За несколько дней до похорон Валландер, к своему немалому удивлению, узнал, что священник не мужчина, а женщина. Когда все наконец закончилось, Валландер был рад, что пригласили именно ее. Она говорила просто, без патетики и преувеличений. За день до похорон она позвонила Валландеру и спросила, был ли отец верующим. Валландер ответил, что нет. И рассказал ей о картинах, о путешествии в Рим. В целом все оказалось не так страшно, как думал Валландер. Деревянный гроб был выкрашен в коричневый цвет и украшен розами. Сильнее всех горевала и плакала Линда. Но это и понятно. Ведь именно она всегда была особенно дружна с дедом.

После церемонии поехали в Лёдеруп. Валландер чувствовал облегчение от того, что похороны остались позади. Дальше он пока не загадывал. Он еще не до конца осознал случившееся. И думал о том, что люди его поколения, как ни странно, совершенно не подготовлены к встрече со смертью. Даже он оказался перед ее лицом столь же беззащитен, как любой другой человек, хотя по роду службы не раз сталкивался со смертью. И Валландер вспоминал разговор, который произошел у него с Лизой Хольгерсон неделю назад.

Вечером они с Линдой долго не ложились, все сидели и разговаривали. На следующий день утром она собиралась вернуться в Стокгольм. Валландер осторожно поинтересовался, будет ли она приезжать сюда теперь, когда дедушка умер. Линда успокоила его, пообещав бывать даже чаще, чем раньше. А он, в свою очередь, дал слово не забывать Гертруду.

Ложась в этот день спать, Валландер подумал, что должен немедленно вернуться к работе. Уйти в работу с головой. Наверстать упущенное за неделю. Чтобы оправиться от шока, в который его повергла внезапная смерть отца, ему нужно взглянуть на случившееся как бы со стороны. А для этого нужно работать. Другого способа нет.

«Я так и не спросил отца, почему он не хотел, чтобы я стал полицейским, — подумал Валландер, засыпая. — А теперь уже поздно. Теперь мне этого не узнать. Если правда, что душа не умирает, — в чем я, надо сказать, сильно сомневаюсь, — то мой отец и Рюдберг могут встретиться. И хотя при жизни они почти не общались, я думаю, они найдут, о чем поговорить».

* * *

Она тщательно и в мельчайших деталях спланировала последние минуты жизни Ёсты Рунфельдта. Она видела, что он достаточно ослаб и не сможет оказать сопротивления. Она подтачивала его силы, в то время как сам он точил себя изнутри. «Червь, живущий в цветке, несет ему погибель», — думала она, отпирая двери дома в Вольшё. По плану она должна была приехать сюда в шестнадцать часов. Сейчас было пятнадцать часов пятьдесят семь минут. Она дождется наступления темноты и вытащит его из печи. На всякий случай, на нем будут надеты наручники, во рту — кляп. Но глаза она не станет ему завязывать. Конечно, сначала ему будет трудно смотреть после стольких дней, проведенных в полной темноте. Но постепенно глаза привыкнут. Ей хотелось, чтобы он увидел ее. И те фотографии, что она ему покажет. Тогда он поймет, что с ним случилось и почему.

Правда, не все удавалось предусмотреть заранее, и, возможно, ей придется внести в свой план некоторые изменения. Вдруг, например, ее пленник от слабости не будет держаться на ногах? На этот случай она прихватила с вокзала в Мальмё легкую багажную тележку. Никто и не заметил, как она убрала ее в машину. Стоит ли ее возвращать, она решит после. По крайней мере, на ней, если понадобится, можно довезти узника до машины.

Дальнейший план был очень прост. Около девяти часов она отвезет его в лес. Привяжет к дереву, которое выбрала заранее. Покажет ему фотографии. Потом задушит и оставит там же, у дерева. Не позднее полуночи она уже будет дома, в своей кровати. Будильник прозвонит в пять пятнадцать утра. В семь пятнадцать она должна быть на работе.

Ее восхищал собственный план. В нем не было изъянов. Не было слабых мест. Она села на стул и стала разглядывать печь, которая словно жертвенный камень, величаво и безмолвно возвышалась посреди комнаты. «Мать поняла бы меня, — подумала она. — Никогда не свершится то, за что никто не берется. Зло следует изгонять злом. Там, где справедливости нет, ее приходится восстанавливать самим».

Она вынула из кармана ежедневник. Посмотрела на часы. Через три часа пятнадцать минут Ёста Рунфельдт умрет.

* * *

Вечером одиннадцатого октября Ларс Ульсон был не в форме. Он долго думал, не отказаться ли ему от тренировки. И не только потому, что он устал: в этот вечер по второй программе показывали фильм, который ему давно хотелось посмотреть. В конце концов, он решил, что сначала посмотрит фильм, а потом потренируется, хотя время и будет уже довольно позднее. Ларс Ульсон жил неподалеку от Сварте. Он родился в этом доме и продолжал жить там вместе с родителями, хотя ему было уже за тридцать. На паях с отцом Ларс владел экскаватором, хорошо знал эту машину. Все последние дни он занимался рытьем канавы для новых дренажных сооружений в одной из усадеб Скорбю.

А еще Ларс Ульсон увлекался спортивным ориентированием. Бег по шведскому лесу с компасом и картой в руках — вот как Ларс понимал смысл жизни. Он выступал за команду из Мальмё и сейчас готовился к серьезным национальным соревнованиям. Порой он спрашивал себя, зачем посвящать ориентированию столько времени. Зачем бегать по лесу с картой и компасом в поисках спрятанных контрольных пунктов? Мерзнуть и мокнуть, уставать и вечно быть недовольным собой. Стоит ли гробить жизнь на это занятие? Но в глубине души Ларс знал, что он сильный спортсмен, с хорошим чувством местности, быстрый и выносливый. Несколько раз он выводил свою команду в победители, оторвавшись от соперников на последнем участке маршрута. Он совсем немного не дотягивал до сборной команды страны. И пока не терял надежду попасть в нее и выступить за Швецию на международных соревнованиях.

Он посмотрел по телевизору фильм, но был разочарован — фильм оказался посредственным, ничего особенного. В начале двенадцатого он вышел на тренировку. Ларс бегал в лесу, расположенном к северу от их дома, на границе с огромными владениями Марсвинсхольма. Полный круг составлял пять или восемь километров, в зависимости от того, какой маршрут выбрать. Сегодня Ларс выбрал маршрут покороче: он устал, а завтра должен был рано вставать и заниматься рытьем канавы. Надев на лоб фонарик, он побежал. Днем то хлестал, как из ведра, дождь, то снова выглядывало солнце. Вечером было плюс шесть. От земли пахло сыростью. Ларс вбежал по тропинке в лес. Свет фонаря отражался от стволов деревьев. В самой чаще леса находилась гряда невысоких холмов. Можно пересечь ее и срезать путь. Так Ларс и сделал. Свернул с тропинки и побежал в ту сторону.

Вдруг он остановился, как вкопанный. Свет фонаря выхватил из темноты человека. Ларс не сразу осознал, что он видит. Лишь несколько мгновений спустя он понял, что в десятке метров от него к дереву привязан полуодетый человек. Ларс Ульсон замер, ему было страшно. Тяжело дыша, он быстро огляделся вокруг. Фонарик осветил кусты и деревья. Никого. Ларс осторожно приблизился к дереву. Тело мужчины бессильно висело на веревках. До пояса он был голым.

Ближе Ларс Ульсон мог не подходить. Он уже не сомневался, что этот человек мертв. Машинально Ларс бросил взгляд на часы. Было девятнадцать минут двенадцатого.