Пятая женщина

Манкелль Хеннинг

— Теперь редко можно увидеть дом без электричества, — сказал он.

— Я живу вне времени, — просто ответил Хословски. — В следующей жизни я буду котом.

Валландер кивнул.

— Да, конечно, — сказал Валландер без особой уверенности. — Если не ошибаюсь, десять лет назад вы здесь тоже жили?

— Я живу здесь с тех пор, как покинул время.

Понимая бессмысленность своего следующего вопроса, Валландер все-таки задал его:

— А когда вы покинули время?

— Давным-давно.

Ничего не поделаешь, ответ был исчерпывающим. Валландер неловко опустился на одну из подушек, моля бога о том, чтобы она не оказалась пропитана кошачьей мочой.

— Десять лет назад на Стонгшё провалилась под лед и утонула женщина, — продолжал Валландер. — Я думаю, здесь не каждый день такое происходит, и вы, наверно, помните этот случай? Хотя и живете, как говорите, вне времени.

Валландер отметил, что, признав вневременное существование Хословски, — который был то ли безумен, то ли одержим религиозными идеями, — он расположил его к себе.

— По нашим данным, зимним воскресеньем десять лет назад, — сказал Валландер, — сюда пришел мужчина и попросил о помощи.

Хословски кивнул. Он помнил этот день.

— Человек пришел и стал барабанить в мою дверь. Хотел от меня позвонить.

— А у вас нет телефона?

— Кому мне звонить?

Валландер кивнул.

— Что случилось потом?

— Я показал ему, где живут мои ближайшие соседи. У них есть телефон.

— Вы пошли с ним?

— Я пошел к озеру посмотреть, не смогу ли я ее вытащить.

Валландер помолчал, потом вернулся к началу разговора.

— Значит, человек барабанил в дверь? Я полагаю, он был очень взволнован?

— Наверно.

— Что вы имеете в виду, говоря «наверно»?

— Насколько я помню, он держал себя в руках, что в такой ситуации, пожалуй, удивительно.

— Вы что-нибудь еще заметили?

— Я уже не помню. Эти события разворачивались в другом космическом измерении, которое с тех пор многократно изменялось.

— Давайте продолжим. Вы пошли к озеру. И что потом?

— Лед очень блестел. Я увидел полынью. Пошел туда. Но в воде ничего не увидел.

— Вы пошли туда? А вы не боялись, что лед проломится?

— Я знаю, где лед крепкий. Кроме того, при необходимости я могу становиться невесомым.

«Нормальному человеку с ним просто невозможно разговаривать», — в отчаянии подумал Валландер. Но все-таки продолжал спрашивать.

— Не могли бы вы описать мне полынью?

— Ее наверняка прорубили рыбаки. А потом она замерзла, но лед еще был тонким.

Валландер задумался.

— По-моему, рыбаки просверливают во льду маленькие дырочки?

— Эта была почти четырехугольная. Может, ее выпилили во льду?

— На Стонгшё бывают рыбаки?

— Здесь много рыбы. Я и сам ловлю. Но только не зимой.

— Что случилось потом? Вы подошли к полынье. Ничего не увидели. Что вы сделали тогда?

— Разделся и залез в воду.

Валландер в изумлении уставился на Хословски.

— Господи, а это зачем?

— Я думал, может быть, удастся нащупать ногами ее тело.

— Вы не боялись обморозиться?

— Я могу становиться нечувствительным к сильному холоду или жаре, если это необходимо.

Валландер понял, что ответ был вполне предсказуем.

— Но вы ее не нашли?

— Нет, я опять вылез на лед, оделся. Вскоре прибежали люди, приехала машина с лестницами. Тогда я оттуда ушел.

Валландер с трудом поднялся с неудобной подушки. Воняло в комнате нестерпимо. Вопросов у Валландера больше не было, и он не хотел оставаться в доме дольше, чем этого требовала необходимость. Хотя, надо признать, Якоб Хословски держался очень любезно и доброжелательно.

Хословски проводил гостя на двор.

— Потом ее достали, — сказал он. — Мой сосед обычно заходит сюда и рассказывает то, что, по его мнению, мне необходимо знать об окружающем мире. Например, он всегда сообщает мне новости местного стрелкового общества. События, происходящие в других местах, он считает менее важными. Поэтому я почти ничего не знаю о том, что делается в мире. Не сочтите за труд ответить, нет ли сейчас мировой войны?

— Мировой нет, — ответил Валландер. — Но много локальных военных конфликтов.

Хословски кивнул. Потом указал куда-то в сторону.

— Мой сосед живет очень близко. Но отсюда его дом не видно. До него, может быть, метров триста. Земные расстояния сложно измерить.

Валландер поблагодарил и попрощался. Уже совсем стемнело. Хорошо, что он взял с собой карманный фонарик. Свет его отражался от стволов деревьев. Валландер думал о Якобе Хословски и всех его кошках.

Дом, к которому он вышел, судя по всему, был построен относительно недавно. Рядом с ним стояла под чехлом машина с надписью «Аварийная служба». Валландер позвонил. Ему открыл босоногий мужчина в белой нижней майке. Он так рванул на себя дверь, словно Валландер был уже далеко не первым из многочисленных незваных гостей. Однако лицо его выражало добродушие и приветливость. Из дома слышался плач ребенка. Валландер коротко объяснил цель своего визита.

— Значит, вас сюда Хословски прислал? — спросил мужчина, улыбнувшись.

— Как вы узнали?

— По запаху, — ответил мужчина. — Но все равно, заходите. Проветрим.

Вслед за широкоплечим хозяином Валландер прошел на кухню. Откуда-то сверху раздавался детский плач. Работал телевизор. Мужчина сказал, что его зовут Руне Нильсон и он работает слесарем. Валландер отказался от кофе и объяснил, что его интересует.

— Такое не забывается, — сказал хозяин дома, когда Валландер умолк. — Я тогда еще не был женат. А на этом месте стоял старый дом. Я его потом снес, когда строил новый. Неужели десять лет прошло?