Пятая женщина
Шрифт:
— Я спрошу, — сказал он. — Шведские полицейские обычно входят в состав интернациональных бригад ООН. Почему бы тебе не подать заявление?
— Сейчас нужно закончить расследование. Может быть, потом. Ты когда уезжаешь?
— После Рождества. В начале января.
— А твоя жена?
Пер Окесон развел руками.
— По-моему, она рада от меня отдохнуть.
— А ты? Тоже рад отдохнуть от нее?
Пер Окесон помедлил с ответом.
— Да, — сказал он, наконец. — Я тоже рад сменить обстановку. Иногда мне кажется, что я уже сюда не вернусь. Конечно, я не собираюсь строить корабль и отправляться на нем в Вест-Индию. Об этом я не мечтаю. Но в Судан я уеду. И что будет потом, пока не знаю.
— Все хотят куда-то уехать, — сказал Валландер. — Я перестал узнавать собственную страну. Теперь шведы только и делают, что ищут какой-нибудь затерянный рай.
— Думаешь, и я такой же? Но Судан мало похож на рай.
— Ты правильно делаешь, что проявляешь инициативу, — сказал Валландер. — Мне будет не хватать тебя. Пиши.
— Именно это я и собирался делать. Писать письма. Не служебные. Частные. Вот как раз и узнаю, сколько у меня друзей. Посмотрим, кто станет отвечать на письма, которые я, надеюсь, напишу.
Перерыв закончился. Мартинсон закрыл окно — он вечно боялся заболеть. Все расселись за столом.
— Давайте подождем делать выводы. Пока займемся Ёстой Рунфельдтом.
Валландер попросил Анн-Бритт Хёглунд рассказать о том, как они обнаружили подвальный офис на Харпегатан и узнали про частную детективную деятельность Рунфельдта. Следом за ней выступили Сведберг и Нюберг, все ознакомились с фотографиями, проявленными и размноженными Нюбергом. Затем Валландер проинформировал своих сотрудников о беседе с сыном Рунфельдта. Его слушали с интересом — куда девались усталость и рассеянность первых часов затянувшегося совещания!
— Меня не оставляет чувство, что мы вплотную приблизились к решению загадки, — сказал Валландер в заключение. — Да, мы по-прежнему ищем точки соприкосновения между двумя жертвами. И пока их не нашли. Но почему обоих убитых характеризуют как жестоких людей? Что дает нам этот факт?
Он сделал паузу, давая возможность высказаться остальным.
Все молчали.
— Пора начинать копать глубже, — продолжал Валландер. — Нам нужно еще очень многое узнать. Отныне все сведения, которые мы получаем по каждому из убитых, должны быть проверены и в отношении второго. Это возьмет на себя Мартинсон. Есть также целый ряд дел первостепенной значимости. Я имею в виду, во-первых, несчастный случай с женой Рунфельдта. Почему-то мне кажется, что это важно для расследования. Затем деньги, которые Хольгер Эриксон пожертвовал церкви в Свенставике. Этим я займусь сам. Придется кое-куда съездить. Например, к озеру в Смоланде, недалеко от Эльмхульта, туда, где утонула жена Рунфельдта. Как я уже сказал, вся эта история кажется странной. Может, я и ошибаюсь. Но нам нельзя оставить вопрос без ответа. Вероятно, также придется съездить в Свенставик.
— Где он находится? — спросил Хансон.
— В южном Емтланде. В нескольких милях от границы с Херьедаленом.
— Какое отношение имел Хольгер Эриксон к Свенставику? Ведь он родом из Сконе.
— Именно это нам и нужно установить, — сказал Валландер. — Почему он не пожертвовал деньги какой-нибудь местной церкви? Почему выбрал именно церковь в Свенставике? Что это значит? Я хочу получить ответ на свои вопросы. Должна же быть какая-то веская причина.
Валландер закончил, никаких возражений не последовало. Итак, надо продолжать искать иголку в стоге сена, зная, что результата можно добиться только долгой и кропотливой работой.
Совещание продолжалось уже несколько часов, когда Валландер решил сам поднять кадровый вопрос. Заодно он хотел обсудить и предложение Лизы о привлечении судебного психиатра.
— Хорошо бы нам дали еще людей, — сказал он. — Работы много, и она требует времени.
— Я возьму это на себя, — ответила Лиза Хольгерсон.
Пер Окесон молча кивнул. За все годы совместной работы Валландер никогда не слышал, чтобы Окесон повторял то, что уже было сказано. И хотя Валландер смутно представлял себе будущие обязанности Окесона в Судане, он думал, что это его качество там наверняка пригодится.
— А вот судебный психиатр, который станет совать нос в наши дела, по-моему, нам не нужен, — продолжал Валландер, когда вопрос о подкреплении был решен. — Я ничего не имею против Матса Экхольма: мы замечательно поработали летом, он очень нам помог. И хотя его вклад был не решающим, однако немаловажным. Сегодня положение дел иное. Я предлагаю выслать Экхольму основные результаты расследования и попросить прокомментировать их. И пока этим ограничиться. Если же ситуация резко изменится, мы можем снова вернуться к обсуждению данного вопроса.
Второе предложение Валландера также не встретило возражений аудитории.
Совещание закончилось уже после часа. Валландер не стал задерживаться на работе. От долгих дискуссий у него разболелась голова. Валландер поехал в центр и зашел в кафе. Во время обеда он попытался оценить, что же все-таки дало сегодняшнее совещание. Мысли его снова и снова возвращались к несчастью, которое в тот зимний день произошло на озере возле Эльмхульта, и, в конце концов, Валландер решил довериться своей интуиции. Пообедав, он позвонил в гостиницу «Секельгорден». Бу Рунфельдт был у себя в номере. Валландер попросил дежурного администратора передать Рунфельдту, что в два — начале третьего он подъедет к нему в гостиницу поговорить. Потом вернулся в участок. Мартинсон и Хансон были у себя. Валландер пригласил их в кабинет. Он поручил Хансону позвонить в Свенставик.
— Что мне спросить?
— Спрашивай о деле. Почему Хольгер Эриксон включил в свое завещание этот пункт? Почему передал деньги именно их приходу? Хотел искупить грехи? Тогда какие? Если станут ссылаться на тайну исповеди и прочее, скажи, что эти сведения помогут предотвратить совершение новых убийств.
— Что, прямо так и спрашивать про отпущение грехов?
Валландер расхохотался.
— Примерно так. Узнай, что сможешь. А я поеду с Бу Рунфельдтом в Эльмхульт. Пусть Эбба закажет нам номер в гостинице.
Мартинсон, казалось, колебался.
— А что ты надеешься выяснить на озере? — спросил он.
— Не знаю, — честно признался Валландер. — Во всяком случае, поездка даст мне возможность пообщаться с Бу Рунфельдтом. Я не могу отделаться от ощущения, что он скрывает от нас какие-то важные сведения и что получить их можно только, проявив определенную настойчивость. Мы продолжаем двигаться по поверхности. А надо пробиваться внутрь. Может быть, найдем кого-то, кто помнит этот случай. Я вас вот что попрошу сделать. Позвоните в Эльмхульт, в местное отделение полиции. Напомните им события десятилетней давности: женщина провалилась на озере под лед. Точную дату можно узнать у дочери, она тренер по баскетболу. А я вам оттуда позвоню.