Пятая женщина
Шрифт:
Подойдя к стеклянным дверям родильного отделения, она остановилась проверить, нет ли кого в служебном помещении. Слегка приоткрыла дверь. Все было тихо. Это означало, что акушерки и медсестры где-то заняты. Дойти до палаты, в которой лежала нужная ей пациентка, было делом пятнадцати секунд. Вряд ли ей кто-нибудь встретится. Но мало ли что. Женщина вынула из кармана перчатку. Она сама сшила ее и наполнила свинцом. Натянула перчатку на правую руку, открыла дверь и быстро вошла в отделение. В дежурке никого не было, где-то говорило радио. Женщина торопливо, но неслышно прошла к нужной палате. Проскользнув в дверь, она беззвучно притворила ее за собой.
Пациентка,
— Ты решилась? — спросила она.
Роженица кивнула. Та, что сидела на краю кровати, не удивилась. Лишь внутренне восторжествовала. Даже самые забитые женщины могут вернуться к жизни.
— Эужен Блумберг, — сказала пациентка. — Он живет в Лунде. Научный сотрудник в университете. Чем он занимается, я точно не знаю.
Посетительница похлопала женщину по руке.
— Я выясню, — сказала она. — Тебя это не должно беспокоить.
— Я ненавижу его, — сказала женщина.
— Да, — ответила та, что сидела на краю кровати. — Ты ненавидишь его, и ты имеешь на это право.
— Если бы я могла, я убила бы его.
— Я знаю. Но ты не можешь. Думай лучше о ребенке.
Она наклонилась и погладила женщину по щеке. Потом встала и снова натянула перчатку. Весь разговор занял не больше двух минут. Гостья осторожно открыла дверь. Никого из акушерок или сестер не видно. Можно выходить.
Ей оставалось только пройти мимо дежурки, когда оттуда вышла какая-то женщина. Вот неудача. Но ничего не поделаешь. Женщина уставилась на нее. Она была немолода, очевидно, одна из двух акушерок.
Посетительница продолжала идти к дверям. Но женщина позади нее закричала и побежала следом. Теперь главное — успеть добраться до дверей. Но акушерка схватила ее за рукав, спрашивая, кто она и что делает в родильном отделении. «Почему женщины всегда поднимают ненужную суету?» — подумала посетительница. Быстро обернулась и ударила акушерку перчаткой. Не сильно, чтобы не покалечить ее. Старалась, не попасть в висок — последствия могли быть самые печальные. Ударила в щеку, довольно слабо, но достаточно, чтобы оглушить, ослабить хватку. Акушерка застонала и осела на пол. Посетительница хотела было скрыться. Но две руки крепко держали ее за ногу. Обернувшись, она поняла, что ударила слишком слабо. Где-то в отделении уже открылась дверь. Ситуация выходила из-под контроля. Она рывком освободила ногу и нагнулась, чтобы ударить еще раз. Но тут акушерка вцепилась ей в лицо. Уже не думая о силе удара, пришедшая стукнула ее прямо в висок. Акушерка разжала руки и упала на пол. Посетительница выбежала в стеклянные двери, чувствуя, как горят ссадины, оставленные ногтями на ее щеке. Пробежала по коридору. Никто не окликнул ее. Вытерла лицо. На белом рукаве халата остались пятна крови. Она стянула с руки перчатку, сняла сабо, чтобы бежать быстрее. А вдруг в больнице есть система внутренней, аварийной связи?! Однако ей удалось беспрепятственно выйти на улицу. Сев в машину, она посмотрела в зеркало и увидела на щеке лишь легкие царапины.
Сегодня ей немного не повезло. Ну что ж, в жизни бывает всякое. Главное, что роженица все-таки решилась назвать имя человека, принесшего ей столько несчастий.
Эужен Блумберг.
У нее было два свободных дня, чтобы разыскать его, составить план и график действий. Она не торопится и будет заниматься его делом столько, сколько потребуется.
Печь пустует. Она ждет.
В начале девятого Валландер собрал своих сотрудников в комнате для совещаний. Он пригласил также Пера Окесона. Пора было начинать, но оказалось, что присутствуют не все.
— Где Сведберг? — спросил Валландер. — Еще не пришел?
— Пришел и ушел, — ответил Мартинсон. — Ночью в больнице на кого-то напали. Он собирался вернуться.
В голове Валландера зашевелилось какое-то смутное воспоминание. Оно имело отношение к Сведбергу. И к больнице.
— Вот вам доказательство того, что людей не хватает, — сказал Пер Окесон. — Хочешь не хочешь, придется опять вернуться к обсуждению этого вопроса.
Валландер знал, что Окесон имеет в виду. Они уже много раз спорили с Пером о необходимости привлечения дополнительных сотрудников.
— Оставим эту дискуссию на конец совещания, — сказал Валландер. — Давайте начнем с нашего дела, тут тоже вопросов хватает.
— Нам звонили из Стокгольма, — сказала Лиза Хольгерсон. — Думаю, можно не уточнять кто. Якобы, эти ужасные события разрушают в глазах общественности образ дружелюбного участкового полицейского.
По комнате волной прокатились усталые смешки. Но слова Лизы остались без комментариев. Мартинсон звучно зевнул. Валландер решил, что пора начинать.
— Мы все устали. Недосыпание — бич полицейских. Во всяком случае, временами.
Тут открылась дверь. Вошел Нюберг. Валландер знал, что он разговаривал по телефону с криминалистической лабораторией в Линчёпинге. Нюберг проковылял на своем костыле к столу.
— Как здоровье? — спросил Валландер.
— Лучше, чем у того, кто напоролся на таиландский бамбук, — ответил Нюберг.
Валландер внимательно посмотрел на него.
— Это точно? Что бамбук таиландский?
— Да, это уже установлено. Мы импортируем его для удочек и как отделочный материал через торговый дом в Бремене. Я разговаривал с их агентом в Швеции. В год нам поставляют свыше ста тысяч бамбуковых стволов. Установить, где они куплены, невозможно. Но я только что разговаривал с криминалистами из Линчёпинга. Они могут, по крайней мере, сказать, сколько времени наши колья находятся в Швеции. Мы импортируем только бамбук определенного возраста.
Валландер кивнул.
— Что-нибудь еще? — спросил он, также обращаясь к Нюбергу.
— Про Эриксона или Рунфельдта?
— Про обоих. По порядку.
Нюберг открыл блокнот.
— Доски для мостков куплены в магазине стройматериалов в Истаде. Хотя, что нам это дает, не знаю. На месте убийства вообще нет ничего, за что можно было бы хоть как-то зацепиться. Сзади холма, на котором стоит вышка, проходит дорога, ею, очевидно, и воспользовался убийца, если приехал на машине. А это кажется наиболее вероятным. Все отпечатки протекторов, которые там удалось обнаружить, мы собрали. Но впечатление такое, будто место чисто вылизали.
— А дом?
— Мы не знаем, что ищем. Вот в чем проблема. На первый взгляд, все в порядке. Взлом, о котором Эриксон заявил год назад, тоже какой-то загадочный. Интерес может представлять только тот факт, что несколько месяцев назад Эриксон вставил два новых замка в дверь жилого дома.
— То есть он чего-то боялся?
— Я думал об этом. Но, с другой стороны, сейчас все вставляют дополнительные замки. Мы живем в благословенное время стальных дверей.
Валландер уже переключился с Нюберга на остальных сотрудников.