Пятерка
Шрифт:
Операторы ждали, как повернется дело, и пока прожектора не переставляли. Джордж посмотрел на Гого, на Кочевника, опять на Гого, опустил голову.
— Никто не хочет прекращать.
Операторы продолжали ждать. Гого выпил с полбутылки. Потом закрыл ее, торжествуя победу в битве.
— О’кей, — объявил он, и операторы взялись за работу.
Кочевник перехватил взгляд Берк. Она слегка прищурилась, явно спрашивая: «Ты считаешь, что мы должны это проглотить?» Ему этого хотелось ничуть не больше, чем ей, но передача им нужна была. Пусть даже ее пустят слишком поздно, чтобы собрать публику на «Коммон-Граундс», но и она, и ее субботний повтор приведут людей в «Кертен-клаб» на субботний концерт в Далласе.
— Хотите
— Турне, — ответил Кочевник, быстро переглянувшись с группой.
— Мне все равно. Ролик ваш наберет популярности примерно на уровне сандвича с кактусом под каловым соусом. Но это мое мнение. Ладно, теперь все встали перед флагом.
Группа выстроилась (как манекены, выставленные для продажи уцененной версии патриотизма, подумал Кочевник), включились прожектора, засветились камеры, прошел обратный отсчет, и Феликс Гого вышел на нужную дорожку, говоря о концерте в «Кертен-клаб» в далласском округе Дип Эллум. Начало в восемь тридцать, другие гвозди программы — «Naugahydes», «Critters», Джина Фейн и «Mudstaynes». Гого спросил Майка про его татуировки, и Майк рассказал историю из своей жизни. Гого спросил Ариэль, давно ли она стала музыкантом, и она сказала, что не помнит времени, когда не слышала бы какой-то музыки и не хотела бы ее записать. У Терри Гого спросил, какую песню он больше всего любит из созданных «The Five», и Терри ответил, что вопрос трудный, но все же две любимых есть, хотя и сильно друг от друга отличаются: скользкая «Эта песня — змея» и жесткая, угловатая «Отчаяние некрасиво», которую иногда группа исполняет на бис. Гого был мухой, порхающей с места на место: чувствуешь, как зачесалось, но от ладони увернется.
Потом Гого обратился прямо к Кочевнику:
— Вы вместе уже три года? Верно? Как получилось, что у вас нет контракта на запись?
Вопрос прозвучал искренне и с неподдельным интересом, но Кочевник понял, что это она и есть — писькомерка, и Гого только что сдернул с него джинсы, показывая всем жалкого сморщенного червячка.
За отведенное время Кочевник не мог бы объяснить, что фирма «Дон Ки рекордз» в Нэшвилле всплыла кверху брюхом, не успев выпустить их первый диск. Не мог рассказать, что скользкий их представитель из «Электрик фюжн рекордз» в Лос-Анджелесе был пойман с женой спонсора в горячей ванне и потому вышибли не только его, но и выбранные им группы. Кочевник не мог объяснить в этот радостный момент, что музыкальный бизнес выжженная земля, а продажи дисков падают из года в год, и за право выживать группы борются концертами, от которых в лучшем случае наберется сотня долларов на раздел, но ведь Гого все это наверняка сам знает, и то, что будет правдой для акул этого бизнеса, прозвучит для платящей публики как «зелен виноград». В любом случае, подумал Кочевник, отчаяние некрасиво.
Он нацепил небрежную улыбку. Пожалуй, ему никогда ничего не было так трудно, как это, настолько оно казалось омерзительно, гнилостно-фальшиво, и сказал он в ответ:
— Мы над этим работаем.
Многие и многие так говорили, уходя с потоком по трубам.
— Ну, удачи вам! — бросил Гого и снова обратился к Терри: — Куда вы после Далласа?
— Будем в пятницу вечером в «Спинхаусе» в Эль-Пасо, двадцать пятого числа. Потом мы…
— Так что ваши фаны могут вас найти в сети? — перебил Гого.
— Ну… да. И у нас еще на MySpace есть страница.
— Ну и отлично. Теперь большое вам спасибо от Гого, что были с нами сегодня, и я знаю, что впереди вас ждут великие успехи. — Он осклабился прямо в объектив Бенджи. — Кстати, о великом: нет ничего более великого, чем наше специальное предложение на уик-энд. Нет ничего проще, чем прийти к «Феликс Гого Тойота» пешком и уехать на своей машине. Вот прямо сейчас!
Он наставил палец
— Снято, — сказал Гектор.
Лампы камер отключились. Гого снова промокнул лицо платком.
— Закончили, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Сегодня отредактируем. Вечером включите, посмотрите, как вам понравится.
— Мы сегодня вечером работаем, — напомнил ему Кочевник.
— Ловите утром повтор, чего хотите делайте. Мне пофиг.
Техники разбирали аппаратуру. Ариэль, Берк и Майк вышли сразу, как погасли камеры. Гого пошел на выход, вслед за ним Джордж, Терри и Кочевник. Снаружи, на парковке, было лишь на пару градусов прохладнее, чем в душном помещении, но зато здесь хоть ветерком веяло. Гого, разговаривая по телефону, уже стоял возле своего «лендкрузера». Интервью закончено, услуга Роджеру Честеру оказана, и чего тут еще?
— Спасибо, — сказал Джордж, обходя вокруг, чтобы сесть в «Жестянку», но Гого заткнул свободное ухо пальцем и весь ушел в разговор.
— Давно я так не веселилась, — сказала Берк, обращаясь к Ариэль и залезая на сиденье. — С последнего раза — как ботинки себе облевала.
— Ты у меня пробуждаешь аппетит, — сказал Майк. — Кто-нибудь хочет гамбургер? Мы тут на дороге «Макдоналдс» видели.
Кочевник собирался уже сесть, как Гого закрыл телефон и сказал:
— Эй, ты! Кочевник! Подойди на минуточку.
Первым импульсом было показать ему, что он, Кочевник, и правда может быть средним пальцем, и даже два раза, но он сделал несколько шагов в ту сторону, где стоял Гого рядом со своей машиной. Черная ковбойская шляпа набекрень. И Гого смотрел настороженно, как зверь на зверя.
— В материалах от Роджера говорится, что ту песню ты написал, — сказал Гого. — Ты и девушка.
— Песню для ролика?
— Ага. Антиамериканская и антивоенная чушь.
Ну вот оно, подумал Кочевник и приготовился к спору.
— Я не считаю ее антиамериканской.
Гого посмотрел себе под ноги, толкнул камешек носком кроссовки.
— Не считаешь? Ты думаешь, она что-то говорит благородное? Что-то стоящее? Типа политическое заявление?
— Это всего лишь песня.
— Давай я тебе вот что скажу. — Гого уставился Кочевнику в глаза, и что-то в выражении его лица было и злое, и как-то странно отцовское. — На моих глазах возникали и исчезали группы. Гениев, трубящих о своей гениальности, дюжинами видал. И все они были в чем-то талантливы, не спорю, но талант — дело десятое. Понимаешь, талант — он, блин, дело двадцать пятое по сравнению с честолюбием, а оно по важности начисто уступает личности. Так что дам я тебе бесплатный совет, а? Не лезь ты в это дерьмо, в политику. Не мути чужое питье. Ты — развлекатель? Вот и развлекай. Я делал пару лет назад интервью с «Камнем» — помнишь, когда он был борцом? Девиз у него был — «Помни свою роль». Вот это я тебе и говорю: помни свою роль — и докуда-нибудь и доберешься.
— Докуда, например?
— Не до выгребной ямы, куда попадает девяносто девять процентов вас всех. Послушай, у тебя отличный голос и классный вид. Ты мне нравишься. Я только вот что говорю: сейчас черные рулят в музыке, потому что песни у них — про секс и про веселье. Ребята поют про блестки с мишурой и про найти свежую девку, а девицы — про блестки с мишурой и про отрезать яйца тем ребятам, что их затрахали. Понимаешь? — Гого ждал, чтобы его мысль дошла. — Белые музыканты поют про экзистенциальный страх, про жестокий мир и про то, что ничего нет хорошего. Под такой ритм кто танцевать будет, а? Вот и ты полез, блин, в политические. А я тебе, добра желая, говорю: не ходи в ту сторону.