Пятерняшки для фитоняшки
Шрифт:
— Как это? Она мама давно уже говорит, дня три как, я что тебе не сказала? — Синичка уставилась на меня взглядом полным спокойствия.
— Обалдеть! Ты забыла сказать мне что наша дочь говорит что-то внятнее, чем гхыр-гхыр?! — возмутился, такое событие и скрыла, а я ведь так ждал, что хоть Царица скажет первым словом папа, ведь гномы вовсю мамкали уже.
— Забегалась. — отшила меня, снова нырнув в коробку с игрушками.
Уселся с Юлей на диван, серьёзно глядя в её серые глаза. Даже глаза наоборот. У всех голубые, у Юли серые, да и с волосами наоборот вышел, не
— Доча, скажи па-па. — попросил, медленно деля слово на слоги.
— М-мама! — пролепетала дочь.
— Я ужасный папаша, ни один ребёнок не знает, что я их папа. — подвёл итог, не став мучить Юлю.
Она вроде как натусовалась с нами и собралась спать, то и дело потирая сонные глазки.
— Ещё раз такое от тебя услышу, я тебя стукну. — строгая угроза от жены была сопровождена жестом в виде кулака.
— Ладно, пойду дочь мамкину уложу. Вернусь, помогу ель нарядить. На стремянку не лезь! А то грохнешься.
Ушёл в нашу с Таней спальню. Юля теперь была у нас, так как спала очень плохо, и будила гномов своим плачем. Решено было отселить на время к нам. Покачал дочь на руках до того момента, когда между бровками разгладится морщинка. Самый главный показатель крепкого сна у ребёнка и теперь можно переложить в кроватку Царицу.
Юля даже не шелохнулась в этот ответственный момент, напоминающий разминирование бомбы. Бесшумно выдохнув, накрыл её лёгким одеялом, и полюбовавшись спящим ангелочком, вернулся к жене. Ещё одна рация встала на журнальный столик, итого три и все молчали.
На часах уже было два, в шесть утра все проснуться, а мы ещё не спали. Вспомнил, как ждали с Таней, что дети сядут и станет легче, но легче не становилось. Пришлось стать совсем буржуем и нанять ещё и водителя, потому что меня вырубало за рулём от недосыпа. Опасно. Да и пятнадцать минут сна во время пути до офиса позволяли продержаться до вечера в состоянии лучше, чем наркоман которого клонит в сон после прихода.
— Может ну её эту ёлку? Завтра скажу Лене, она нарядит. — наша приходящая уборщица, разгрузившая всех в этом доме, была лёгкой на подъём и очень быстрой в плане исполнений обязанностей и мелких поручений.
Лена — это очередной подгон отца. Он отбил Лену у самого мэра. Уж не знаю за какие коврижки или грехи она попала в наш дурдом, но попала в общем. А ведь у мэра нашего она лишь пыль протирала, сама хвасталась, говоря, как соскучилась по работе.
— Да счаз! — возмутилась Синичка.
Лену она сразу восприняла очень в штыки. Очень. Так очень, что даже стала дружить с Ольгой Леонидовной против неё, перетирая уборщице кости, когда думали, что их никто не слышит, забыв про рации. Дружить дружила, терпеть не могла, я подозревал, что ревновала, но увольнять её отказывалась, хотя я предлагал.
— Завтра, точней уже сегодня, время ж два ночи, сегодня уже настало, — усмехнулся своей тупости, — Сами днём нарядим. — спалился этой фразой по полной, но скрывать смысла уже не было.
— Так ты отдыхаешь уже?! — Синичка, побросал мишуру, с которой возилась и бросилась ко мне, впечатав меня в диван.
— До-о-о? — протянул я, создав интригу.
— До
— Холодно. — довольно ответил, я ж вырвал эти выходные с потом и кровью, добив жирную сделку, которая мне, новичку, вообще не светила.
Отец так расчувствовался, гордясь успехом моим, что впаял все новогодние каникулы вместо вероятных трёх дней.
Таня довольно засучила ручками, подпрыгивая на мне от восторга, и сразу жахнула до Рождества.
— Тепло. — ответил пафосно, сдерживая эмоции внутри, чтоб не мешали наслаждаться Таниной радостью.
— Да ну тебя! Я не верю, ты меня разыгрываешь. Ты сказал, что третьего работать начнёшь. — легонько стукнула меня даже, но улыбка по прежнему украшала её личико.
— До одиннадцатого я весь ваш. — раскинул руки, чтоб обнять бросившуюся на шею Таню.
Она пищала от восторга, уткнувшись лицом мне в шею. Несмотря на усталость, мысли были в этот момент лишь одни.
— Пойдём-ка в кабинет. Поработаем за столом. Рации возьми. — поднялся вместе с женой на руках, немного спина моя крякнула в этот момент, давно уже не забегал в спортзал, но сил хватило.
И не только на это.
Татьяна
Я должна была проснуться от звонка будильника или хотя бы от плача Юли, но меня разбудило моё затёкшее тело. Давно не ощущала я этой приятной боли во всём теле от долгого сна в одной позе. По комнате уже гулял солнечный свет, пробившись через маленькие щели в шторах по краям больших окон. Идея потянуться закончилась судорогой в ноге, и я застонала от этой уже малоприятной боли.
В шесть утра за окнами ещё темно, кое-как сфокусировав взгляд на часах, обалдела от времени. Сорок минут двенадцатого! В панике подскочив с кровати, обнаружила себя абсолютной голой.
— Максим блин! — прошипела я, пытаясь вспомнить, что вчера такого мы делали в его кабинете, что сейчас я скачу по спальне в такое время полностью голая.
Операцию мне ещё так и не сделали и голой видеть меня муж мог только в моём бессознательном состоянии. Видимо сегодня ночью мой мозг отключился как раз до этого состояния. От волнения я полезла в шкаф и напялила на себя всё что можно. Даже халат накинула поверх пижамы, а пижамные штаны заправила в носки.
Выходила из спальни с таким волнением, словно снова еду в операционную рожать. Проспала ведь почти шесть лишних часов. Поверить в беременность пятернёй было проще, чем в то, что Максим мой на все новогодние каникулы. Но я так выспалась, потому что он утром никуда не поехал и взял все мои заботы о детях на себя. Я нашла всех в гостиной. Муж лежал сейчас на ковре в окружении всех детей и плюсом к этой визжащей от удовольствия банде шёл Крот. Старичок мопс любил такие валяния. Он постоянно пытался лизнуть хоть кого-то, втыкаясь лбом куда придётся. Дети его обожали, хватаясь маленькими ручками за шёлковую шкурку пытались укусить, отчего он ловко уворачивался беспрестанно похрюкивая. Всю эту прелесть завершала искусно украшенная ёлка, стоящая возле окна. Под ней уже даже стояли несколько коробок с подарками в ярких новогодних упаковках.