Пятеро против всех
Шрифт:
— Когда уехала синьора?
— Я не помню. Кажется, тринадцатого.
— «Кажется» или тринадцатого?
— Я не помню, синьор, мне приходится убирать столько номеров каждый день!
— Все? — Адриано ди Бернарди нервно задышал. Он своим следовательским чутьем чуял, что напал на след. Национальность синьоры и дату ее отъезда он сейчас узнает у портье. А дальше? Дальше все просто! Раскрытие преступления такого уровня принесет ему повышение по службе и хорошую премию.
— Все, наверное. — Луиза пожала плечами.
— Пошли! — Следователь
— Куда? — испуганно спросила девушка.
— В тот номер, куда же еще?
— Но там теперь живут другие люди.
— Ну и что!
Горничная несколько раз громко постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда девушка открыла номер своим ключом.
— Кажется, никого нет, — прошептала Луиза.
— Вот и замечательно, — подбодрил ее Адриано. — После отъезда синьоры тут, конечно, все мыли и прибирали?
— Конечно, синьор.
— Это плохо, — вздохнул следователь. — Давайте-ка сразу в гардеробную.
В спальне Луиза открыла глубокий стенной шкаф, который здесь называют «гардеробной». В шкафу висели костюмы, платья.
— Это нехорошо, синьор следователь, я должна поставить в известность администрацию отеля.
— Луиза, это не обыск. Я только посмотрю. — Адриано встал на четвереньки, вынул из кармана пиджака маленький фонарик и стал сантиметр за сантиметром изучать пол. — Где стояла сумка?
— Вот здесь, в углу.
Луч фонаря уперся в уголок картонки, торчащей из щели между плинтусом и полом. Следователь пинцетом осторожно вытянул картонку из щели. На картонке было что-то написано на иностранном языке. Кажется, это были буквы славянской письменности. «Кириллица» — так, кажется, она называется. Он видел такие, когда был по делам в Югославии. Неужели прокурор был прав? Адриано сумел прочитать только единственное странное слово «Макумар». Одно было очевидно: это картонка — ярлык от какой-то импортной вещи.
— Что скажешь, Луиза? — Он продемонстрировал картонку горничной.
— Не знаю, синьор, как так получилось? Обычно я хорошо убираю номера. Никаких замечаний не поступало.
— Лучше бы ты его вообще не убирала! — с чувством произнес следователь. — Ты помнишь, как выглядела эта синьора? Поможешь нам составить фоторобот?
— Конечно, синьор следователь, — кивнула Луиза.
Иван Перегудов долго не мог припарковать машину, потому что вся улица перед Министерством здравоохранения была запружена людьми. В основном женщинами. Слышался недовольный гул.
Док успел заметить несколько лозунгов в руках у митингующих, намалеванных аршинными буквами на кусках ватмана. «Врачи — убийцы!», «Нет всеобщей вакцинации детей!». «Наказать преступников от медицины!».
«Похоже, вопрос о вакцинации в нашей стране стоит очень остро!» — подумал Док, глядя на гудящую толпу.
Наконец ему с трудом все-таки удалось припарковаться в Звонарском. Перегудов выбрался из машины и пошел выяснять причины недовольства митингующих. Пожилая женщина, к которой он обратился с вопросом: «Что случилась?», — оказалась весьма словоохотливой, и уже через пару минут Перегудов знал, из-за чего весь сыр-бор. Оказывается, после вакцинации, проведенной в школах округа Лефортово, несколько детей в возрасте от восьми до десяти лет в тяжелом состоянии попали в больницу. По этому поводу и митинговали.
— Вакцина, конечно, импортная? — поинтересовался Док.
Лучше бы он этого не спрашивал! Женщина разразилась пятиминутной тирадой по поводу качества импортных лекарств — будто бы нас, русских, намеренно травят, чтобы потом, когда все помрут, захватить все российские богатства безо всякой войны. Док поблагодарил ее и уже собирался отойти в сторону, но женщина поймала его за рукав и затараторила, суя ему под нос какие-то листочки:
— Мы собираем подписи против всеобщей вакцинации наших детей! Если вам небезразлично будущее нашей страны, подпишитесь!
— В лефортовских школах, говорите? — задумчиво спросил Перегудов, ставя свою подпись на листке. — Какую вакцину-то детям вводили?
— Как — какую? Тифозную!
Это была полная чушь. Док невольно рассмеялся и подумал: «Есть еще женщины в русских селеньях!..»
Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди сидел в своем кабинете и изучал бумаги, которые ему предоставила для ознакомления фирма «Ричина». В этих бумагах так или иначе фигурировало имя Марко Апполинаре. Почти все они были изъяты из его рабочего стола. Договора, распоряжения, платежные документы. Бумажная работа — самая муторная. Впрочем, Адриано знал, что именно благодаря этой муторной, невидимой на первый взгляд работе удается находить зацепки, которые подталкивают начавшее вдруг пробуксовывать следствие.
Вдова покойного сообщила следователю, что в день своей смерти он собирался заключить какую-то крупную сделку и даже собирался, если она состоится, подарить ей новенький автомобиль, но в «Ричине» только развели руками — они об этой сделке даже не слышали.
Неужели менеджер Марко Апполинаре имел левый доход и обстряпывал свои делишки за спиной у хозяина «Ричины»? Выходит, что так.
В дверь постучали.
— Да-да!
На пороге появился невысокий синьор с зачесанными назад редкими волосами.
— Синьор следователь, я переводчик. Меня зовут Мельвиль Пупо. Прокурор сказал, что вам нужна моя помощь.
— Да, пожалуйста, садитесь. Извините, вы знаете славянские языки? — осторожно поинтересовался следователь.
— Синьор следователь, Пупо знает очень много языков. Я эксперт-лингвист. Албанский, чешский, фламандский, болгарский…
— Нужно перевести вот это. — Адриано выложил на стол найденную в номере картонку.
Переводчик поднес ее к глазам, смешно зашевелил губами.
— Это описание какой-то вещи.