Пятнадцать ножевых
Шрифт:
— Это вам, Степан Авдеевич, — выставил я перед ним коньяк.
— Так бы сразу и сказал, что по делу, — Авдеич взял бутылку в руки, покрутил, причмокнул и поставил назад. — Излагай, — отеческим тоном разрешил он.
— Панов, пятый курс, — повторил я, а дядя Степа кивнул, мол, запомнил. — Я у вас на время сельхозработ, — левая бровь Авдеича возмущенно прыгнула вверх, и мне пришлось поспешно добавить: — Еще два литра с меня.
—Договорились, сейчас скажу кому надо, — он достал потрепанный блокнот, полистал, и записал куда-то
— Вот номер телефона, Степан Авдеевич, если что, на связи, — я дал ему заготовленную заранее четвертушку тетрадного листочка с семью цифрами и фамилией.
— Иди уже, связист, — пробормотал он, пряча бутылки в стол.
***
Поднимаясь по эскалатору на «Площади Ногина», я ощутил, что меня начало слегка потряхивать. Ладони вспотели, несмотря на довольно-таки прохладную погоду. Хорошо хоть догадался в институте в туалет сходить, а то организм от волнения всякие штуки выкидывать может. Но вот как свернул с Солянки в Воспитательный проезд — как отрезало. Такое ощущение, что сто раз здесь бывал и сейчас просто иду решать какой-то пустяковый вопрос, о котором и по телефону можно было переговорить, но вот решил лично, просто, чтобы прогуляться.
Это хорошо, что подсказали вчера, куда идти и где искать. Заблудиться здесь можно запросто. Но я уверенно поднялся на второй этаж в нужном месте и прошел к соответствующему кабинету. Оделся в то же, что и к Шишкиным, галстук только добавил. Хороший, солидный, в тон рубашке. То, что я в этой одежде вроде как потерпел неудачу, меня не остановило. Во-первых, я не суеверен, а во-вторых, неудача ли это была?
К тому же, когда вел раскопки в поисках галстука, зачем-то полез в зимний ботинок студента. Не всю правду он своему другу Давиду сказал. Расписочка от некоего М.М. Асланова на одну тысячу рублей, а не две сотни, как думал я до этого, лежала в обувке, свернутая в трубочку.
Морозов сидел в кабинете один, приемная заместителю директора хоть и полагалась, но там никого не было. Наверное, вышла секретарша — следы присутствия человека все же есть — бумаги в легком творческом беспорядке разложены, в пишущую машинку листик заправлен.
Я постучал в приоткрытую дверь, дождался приглашающего «Войдите». Игорь Александрович даже сидя за столом производил впечатление эдакого живчика — сухощавый, чем-то напоминает бегуна на длинные дистанции. И глаза... тоже живые, на меня он с интересом взглянул. Да и сам он не старый еще, наверное, и сорока нет.
— И что же вы хотели, Андрей Николаевич?- спросил он, чуть откинувшись на спинку стула после того как я представился. — Вы садитесь, не стойте, — и показал на стул, кивнув при этом, мол, давай, парень, не тушуйся.
— Хотел бы написать в соавторстве с вами одну статью, — глядя прямо ему в глаза и слегка улыбаясь, заявил я. А что, удивить своего визави на переговорах — половина победы.
— Одну? — засмеялся он. — А почему именно со мной? Может, с Валерием Андреевичем
— Потому что это будет продолжение одной вашей работы, Игорь Александрович, — спокойно объяснил я. Пока удивление и веселье не прошли, надо ковать железо. — Помните, в семьдесят четвертом вы обнаружили микроорганизмы в желудке больного после ваготомии, но не получилось выделить культуру? — он кивнул и взгляд немного изменился — вместо нагловатого студента перед ним уже сидел кто-то, говорящий по делу. — Мне кажется, я знаю, на чем это можно вырастить. И как доказать связь этого микроорганизма с язвенной болезнью.
И снова смена взгляда. Теперь настороженный. Морозову не надо объяснять, что кроется за последним предложением. Сдвиг направления в целом разделе науки. Престиж. Имя на первой странице, а не в издевательском «и другие». Редкий ученый сможет пройти мимо такого соблазна. Ну, давай!
— И на чем же основаны ваши догадки? — ага, завелся всё же. Ишь, глаза заблестели.
— А давайте мы, пока на берегу, так сказать, сразу договоримся, — предложил я. — Потому что сейчас пойдут сведения, которые можно использовать в исследованиях для получения результата.
— Что за условия? — чуть нетерпеливо спросил Морозов. Ему очень хочется узнать, что я придумал, и сравнить с тем, что он делал.
— Первые три статьи, в том числе в «Nature» и «Lancet» — только за двумя подписями, вашей и моей. Ни Шатерников, ни Блохин, никто. Потом — пусть примазываются. А сначала только двое.
Очень хорошо, что он сразу не ответил. Оценивает свои возможности. Только через минуту, наверное, он медленно кивнул.
—Месяц вам на результат, — сказал он. — Это моё условие, — и, дождавшись на этот раз моего кивка, добавил: — Так что там у вас, излагайте.
Глава 11
Сказать, что меня переполняла эйфория — все равно что ничего не сказать. Наверное, так чувствует себя подросток после первого секса. Хочется всем рассказать, какое это классное дело, оказывается! Самому смешно стало даже. Вот сейчас в метро кому-нибудь сообщу, что буду с Морозовым искать каких-то там бактерий из его желудка, и надеюсь получить за это признание. Ну, и денежки тоже. Девяносто девять из сотни просто пожмут плечами — ну не идиот?
Скорее всего, я задумался о перспективах, открывающихся передо мной, и вместо съемной квартиры от «Спортивной» зачем-то поперся к институту. Наверное, ноги сами понесли к альма матер.
Когда меня окликнули, до входа оставалось метров сто, не больше. А меня, оказывается, ждали. Навстречу мне двинулись три здоровенных лба, чем-то неуловимо схожих со вчерашними штангистами. Или они вдруг решили выпрыгнуть из синей «копейки» только для того, чтобы все вместе спросить меня, который час?