Пятница, тринадцать ноль-ноль
Шрифт:
– То есть мне что же? – уточнил он, – снова на пересдачу?
– Ага, – с радушной улыбкой, словно в гости, на пироги приглашая, кивнул Ганц. – Понимаете, студент Сондерс, если руководство Университета сочло нужным ввести в учебные планы защиту от немагических нападений и доверило именно мне вести этот спецкурс, то я научу вас оставаться в живых. – И добавил неожиданно серьезно: – Даже если вы все кровавыми слезами изойдете.
Это уточнение не слишком порадовало Рульфа. Ему вовсе не хотелось исходить кровавыми слезами, даже для того, чтобы научиться
– Кстати, о крови, – промямлил он и указал на алое пятно. – Нельзя ли… это ведь не отстирывается. После каждого зачета рубашку выбрасывать приходится. Может быть, использовать не краску, а просто воду? Я понимаю, что кровавое пятно эффектнее мокрого, но в целях экономии одежды? Хотя бы в виде исключения?
Ганц внимательно, без улыбки, посмотрел на него.
– Я обдумаю ваше предложение. Но советую вам, в следующий раз просто наденьте что-нибудь старенькое, что выбрасывать не жалко. На всякий случай.
– Но я имел в виду…
– Занятие закончено, господин Сондерс, задание вы получили, вопросов у вас ко мне нет, следовательно, вы свободны. Всего хорошего.
Рульф посмотрел на Ганца, поежился:
– Всего хорошего господин… господин преподаватель, – торопливо распахнул дверь в стене и выскочил наружу. Ах, если бы он успел сделать это тогда, когда стрела с капсулой краски еще не испортила его рубашку!
Как только ступни Рульфа коснулись мостовой, он вспомнил про сапоги, оставшиеся в коридоре. Но возвращаться за ними… тем более, когда господин Ганц наверняка не успел отойти далеко, совсем не хотелось. С другой стороны, рубашку придется выбросить, так что ж теперь, еще и сапог лишиться? Сапоги почти новые, крепкие… и с модными подковками. Нет, их бросать нельзя! Надо просто подождать, отойдет же когда-нибудь этот длинноносый от двери. А уж Рульф тогда, шустренько…
– Ну что, птичка, понравилось? – спросил Ганц, глядя в темноту. – Судя по твоему, не всегда уместному хихиканью, ты получила большое удовольствие.
– Очень большое, – Арра вышла из небольшой ниши, в которой пряталась до сих пор. – Извини, конечно, но этот парень был таким забавным. А какая у него была физиономия, когда ты, вместо того, чтобы поставить зачет, назначил ему пересдачу! – она снова засмеялась, теперь уже не сдерживаясь. Отсмеявшись, продолжила: – Честно говоря, я думала, что ты оскорбишься.
– Из-за чего это?
– Что за вопрос? Этот Сондерс ведь взятку тебе предлагал!
– Должен же он был попробовать и этот способ, – пожал плечами Ганц. – В конце концов, попытка перекупить наемного убийцу, тоже способ самозащиты, и не хуже других.
– Ах, вот как? Тогда почему мне кажется, что ты все-таки затаил на парня зло и не собираешься помочь ему сэкономить на рубашках?
– Мои чувства тут совершенно ни при чем. Я нейтрален, как природа. А природу состояние гардероба Сондерса совершенно не волнует, не так ли?
– И тебе совсем не жаль этого бедолагу?
– Злее будет, – равнодушно отмахнулся Ганц.
– Но ты обещал подумать над его просьбой.
– А, это… знаешь, я собираюсь сделать краску не только водостойкой, но и вонючей. Очень вонючей, чтобы он свои рубахи бегом на помойку тащил, не отвлекаясь на мысли об их спасении. И хватит здесь топтаться, пошли домой.
– Ты что, торопишься? – немного удивилась девушка.
– Нет, это ты торопишься. Тебе же не терпится рассказать все нянюшке Матильде. Поделиться захватывающим опытом погони по темному лабиринту за несчастным студентом.
– Не знаю, как ты, магистр Трио, а я нервничаю, – Таффи снял с Усилителя клеенчатый кожух и, аккуратно сложив его, убрал на полку.
Джузеппе, к которому было обращено это признание, вздохнул:
– Можно подумать, я спокоен! – он провел пальцем по заметно запылившейся подставке, поморщился, глядя на четкую полоску. – Рульф совсем работу запустил. Где у нас тряпка?
Магистр Торстен наклонился, достал из стоящей на полу картонной коробки обрывок рукава от старой фланелевой рубахи и бросил его магистру Трио.
– Держи!
– Оп-па! – Джузеппе ловко поймал тряпку и снова вздохнул. – Скоро полы мыть самим придется.
– Ну, мыть, это мы еще посмотрим, – Таффи окинул взглядом, действительно, не блистающие чистотой полы и честно признал: – А вот подмести не помешает, ничего не скажешь.
– Потом, – Джузеппе старательно полировал прибор, – после испытания. Все-таки, в первый раз в боевом режиме запускать будем.
– Логично, – теперь вздохнул магистр Торстен. – После опыта и приберемся… заодно уж.
– Откуда вдруг пораженческие настроения, магистр? – такая простая операция, как вытирание пыли с Усилителя, неожиданно подняла настроение Джузеппе. – Сегодня для нас главное, чтобы эта игрушка сработала, а в том, что она сработает, лично у меня, – он нежно погладил ладонью тусклый металлический бок, – никаких сомнений нет!
– У меня тоже, – Таффи приложил мозолистую ладонь с другой стороны. – Просто нервничаю, я же сказал. Такое ощущение, знаешь, неприятное… как будто кто-то за мной подсматривает. Это раздражает очень.
– Серьезно? У меня тоже самое. Я имею в виду, последнее время, часто что-то такое мерещится.
– И сейчас?
– Сейчас? – Джузеппе перестал елозить тряпкой, прислушался к своим ощущениям. – Нет, сейчас, пожалуй, ничего. А у тебя?
– У меня тоже ничего, – подумав, доложил Таффи. – Вроде показалось сначала, а теперь – ничего. – Он снова посмотрел на замусоренный пол и попросил почти жалобно, – поговорил бы ты, что ли с Ганцем? Пусть он, наконец, поставит парню этот зачет. В конце концов, воина-мага из Рульфа никогда не выйдет. И даже ничего приблизительно похожего.