Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Она по-прежнему не очень понимала, чего ей ждать от появления этого человека, и на всякий случай немного по-солдатски «мела хвостом». Тарон усмехнулся. Привязанные к лавкам курсанты, как ни странно, ни на что не жаловались и, кажется, даже дышали через раз. У Янис-Эль возникло подозрение, что однорукого солдата по имени Тарон эти шестеро боятся больше, чем ее саму со всей ее «неотразимой» улыбкой и воспитательным ремнем. Покрутив эту мысль так и сяк, Янис-Эль отложила ее чуть в сторонку — на полочку с надписью: «Обдумать позже».
Тарон еще раз осмотрел
— Что ж, тогда не буду вам мешать.
— А?.. — все-таки решился выговорить один из привязанных. — А как же?..
Дверь в купальню негромко закрылась. Повисла тишина. Янис-Эль усмехнулась, взяла пряжку в кулак, решив, что не будет слишком жестокой с дураками, которые уже и так огребли нехило, обернула пару витков ремня вокруг ладони и приступила непосредственно к воспитательному процессу…
Джоанна ждала ее в комнате. Она уже переоделась в ночную рубашку с застежкой у шеи, и теперь сидела на своей кровати, обхватив руками колени. Вид у нее был нахохленный и несчастный.
— Ты как? — спросила Янис-Эль и присела рядом.
— Нормально. Переживу.
— Ты бы не провоцировала это скотовье своими ночными хождениями в одиночку, подруга.
Джоанна вздохнула.
— Ты права. Это было глупо. Расслабилась я дома что-то за каникулы, отвыкла…
Янис-Эль покачала головой.
— Чего они к тебе полезли-то? Старые счеты какие-то или?..
Джоанна усмехнулась и скосила глаза на соседку.
— Вам, эльфам, это понять трудно. У вас женщина во всем равна мужчине. Ничем не уступает ему. Может то же, что и он, но еще даже больше — потому как способна дать жизнь новому существу — маленькому эльфу. А у нас, у людей, все не так… Так что все объясняется просто. Мы с тобой — из числа первых курсантов-женщин в истории этого учебного заведения. Мы влезли на территорию, на которой в человеческом мире раньше заправляли исключительно мужчины. Это… цепляет.
Что ж, Александре Иртеньевой все это было прекрасно знакомо. Мир другой, а проблемы те же. Джоанна шевельнулась.
— Ты очень изменилась, Янис-Эль. Я помню, как тебя дразнили и унижали твои же сородичи как раз за то, что ты была не в состоянии принять эйнор-тоу. Они считали, что ты этим позоришь эльфов и действительно годна только на то, чтобы быть подстилкой человеку, за которого тебя замуж выдать собираются. Мол, без эйнор-тоу ты все равно не эльф. Но сегодня… Эти клыки, возросшая сила. Что случилось? Почему ты раньше никогда не показывала, что вполне способна принять эйнор-тоу?
— А я и не умела, — буркнула Янис-Эль, вспоминая свое недавнее и вполне себе человеческое прошлое. — Сегодня вот разозлилась сильно, ну и… получилось само собой.
— Стало быть, тебя можно поздравить… Но, знаешь, даже не в эйнор-тоу дело. Ты изменилась не только в этом. То, как ты себя ведешь, как общаешься… Ты просто другой человек! Или, вернее, эльфийка. А раньше была… — Джоанна вздохнула и качнула головой, обрывая себя.
— Паразиткой? — с усмешкой спросила Янис-Эль, на этот раз вспомнив характеристику, подслушанную ей на балконе во фьоре Моберг.
Джоанна улыбнулась.
— Что-то типа того. Так что с тобой случилось?
Янис-Эль вздохнула и пожала плечами. Настал давно ожидаемый момент, когда надо было решать, что говорить Джоанне… Да и всем прочим здесь, в Академии. К примеру, преподавателям. С Джоанной было проще. Джоанна ей нравилась, и интуиция, которой капитан Александра Иртеньева привыкла доверять, говорила, что соседка ей досталась — что надо, но все же… Янис-Эль еще раз вздохнула и заговорила, густо мешая ложь и правду.
— Меня отравили, как только я вернулась домой. Родичи, которые посчитали меня недостойной того, чтобы править фьором.
— Драконовы боги! — сказала Джоанна и спустила ноги с кровати, всем корпусом поворачиваясь к Янис-Эль.
— Угу! — подтвердила та. — И тут произошло что-то странное. Я вроде умерла, но потом вдруг очухалась. В покойницкой, на каменном столе. Уже чудо. Зато многое в памяти — как отрезало. Твое имя я узнала, прочитав его на браслете, который тебе муж подарил. Ну и вот… Из дома пришлось бежать, пока родственнички меня не добили. Вернулась в Академию — больше ведь некуда. В башке — дыра. Денег — кот наплакал. Что делать — непонятно. Ну и занялась собой, как могла. Читала много, тренировалась здесь с одним одноруким. Очень он мне помог. Так натаскал, что теперь вот вполне за себя и за тебя постоять смогу.
— С одноруким? Ты… о пресветлом доре Тароне? — Джоанна округлила глаза.
Янис-Эль кивнула.
— А кто он? Я подумала сначала — сторож или какой смотритель, ну, короче говоря, солдат, который руки лишился, и его сюда пристроили. А ты говоришь — пресветлый дор? Он мне просто Тароном представился…
Джоанна только головой покачала, вновь подбирая под себя ноги и устраиваясь поудобнее.
— Дела… Кто он? А вот не скажу! Завтра на построении сама узнаешь. А я на твою высокомерную эльфийскую физиономию посмотрю. А теперь давай спать. Побудка в шесть утра. А я дома-то от такого отвы-ыкла-а…
Джоанна сладко потянулась всем телом. И Янис-Эль как-то сразу подумала о муже, в объятиях которого Джоанна и провела каникулы…
— Джо, а ты… сколько лет замужем?
— Шесть, а что?
— Ты… Ты выходила по любви?
— Меня сватал человек, который был мне совсем чужим. Но потом ситуация изменилась, и я смогла соединиться с Оки. И я… Я люблю своего мужа.
Янис-Эль задумалась. Она когда-то тоже любила своего Илью. Но любовь закончилась очень быстро. Задолго до того, как тот ушел к другой. Тогда она решила, что такова уж любовь — слишком скоротечна, слишком непостоянна. И вот теперь соседка говорит ей, что замужем уже шесть лет и все еще любит своего… как его? А! Оки! Своего Оки… Да и он ее в ответ, раз дарит дорогие подарки с памятными любовными надписями.