Пятничная я. Умереть, чтобы жить
Шрифт:
Эйсон кивнул, по-прежнему пряча глаза.
— Твоя позиция после свадьбы изменилась?
Эйсон покачал головой.
— Ну вот и славно. А пока давай постараемся узнать друг друга лучше, насколько это возможно. И для начала просто подружимся.
На лице горе-супруга проступило столь явное облегчение, что Янис-Эль невольно прыснула.
— Что? — Эйсон вскинул одновременно плечи и брови, став похожим на нахохлившегося любопытного воробья.
«Все же мне повезло, и он славный малый», — решила Янис-Эль и шагнула ближе.
— Ты мне кое-что задолжал.
— Я не…
— А я да!
— Ты же сказала — дружба…
— Ага.
Янис-Эль
— Знаешь, я раньше никогда не насиловала мужчин — ни эльфов, ни людей. Хотя иногда сделать это очень хотелось, — сообщила она Эйсону раздумчиво и потерлась носом о его нос.
— Я… — просипел Эйсон и быстро облизнул свои явно пересохшие от волнения губы.
Это было очень возбуждающе. Янис-Эль склонилась и вновь коснулась носом носа Эйсона, потом высунула язык и лизнула уголок его изумленно приоткрытого рта, провела влажную дорожку к шее, где под тонкой кожей суматошно бился пульс. А после, прихватив горе-супруга за короткие волосы на затылке, чтобы не рыпался, наконец-то по-настоящему поцеловала.
Несланд с утра не брился — видно, не до того было, а потому губы, сползая с мягкой кожи чужого рта, то и дело проезжались по неприятно колючей щетине. К тому же Эйсон, придя в себя, тут же попытался вытолкнуть язык Янис-Эль из своего рта и перехватить инициативу, но она рыкнула и не дала. И горе-супруг вдруг… уступил. И тут же стало жарко, сладко и невероятно.
Янис-Эль оторвалась от губ Эйсона и уткнулась ему лбом в плечо. Возле уха теперь слышалось столь же рваное — чуть ли не со всхлипом — дыхание. Полежав чуть-чуть, пережидая приступ острого возбуждения и с сожалением констатируя, что, судя по ощущениям под закинутой на бедра супруга ногой, ответного чувства ее «поцелуйные» усилия не вызвали, Янис-Эль встала и протянула Эйсону руку.
— Вставай. Дети уж, поди, заждались.
Несланд поднялся и, как лунатик, поплелся следом. Янис-Эль пришлось нести факел — супруг явно был не в себе и плохо держался на ногах. На повороте он врезался плечом в угол, на выходе чуть не снес дверной косяк. А после молча удалился к себе и тихонько прикрыл дверь. Янис-Эль постояла, размышляя и прислушиваясь, а после отправилась в детскую. Эйсону явно требовалось время, чтобы прийти в себя.
Детей укутали так, словно они не работать на свежем воздухе собирались, а зимовать в сугробе. Янис-Эль, презрев протесты Ханны, частично разоблачила их, а после выпроводила на улицу. Снег продолжал идти, и те тропинки, которые кто-то уже прочистил во дворе, покрылись тонким слоем свежего снежка. Сначала они почистили эти узкие пути. Причем если Лута действительно помогала, то Альф все больше мешал, путался под ногами и кидался снежками, а когда Янис-Эль отвесила ему вразумляющий поджопник, совершенно не расстроился и стал на неочищенных местах изображать бабочку, гребя ногами и руками по снежной целине.
Следом за дорожками взялись чистить ступеньки — чтобы никто не поскользнулся и не упал больше ни с одной лестницы в доме. Посыпать их после очистки песком было поручено Альфу, и вскоре они местами стали походить на барханы. А потом из казармы показалось несколько солдат с лопатами и капитан Фьорнфельт, который порыкивал на них с ленцой, скорее для порядка. Вот теперь работа действительно пошла. Счищенный снег стаскивали к дальней стене замка, и вскоре там выросла здоровенная куча. По просьбе Янис-Эль солдаты утрамбовали ее и сбоку сделали ступеньки, а после один из них сбегал за водой на кухню.
В итоге получилась отличная, хоть и слишком короткая ледяная горка, а Лута украсила ее, слепив рядом снеговика — кривого, но милого, как постановили хором все участники этой «стройки века».
С куцей горки катались долго и увлеченно, словно всем — и солдатам, и капитану Фьорнфельту, и Янис-Эль — вдруг стало по пять лет, как Альфу. Сначала скатывались просто так. Потом на спор — кто проедет дальше всех. Победила наука физика, и дальше всех укатился здоровенный Фьорнфельт. Но приз все равно получил не он, а Альф. Тот самый солдат, которому Янис-Эль поручила добыть клык убитого кадехо, как раз принес его, чтобы передать новой госпоже. А та, в свою очередь, не медля вручила его Альфу, который пришел от подарка в полнейший восторг.
На короткое платье Янис-Эль, явно обрезанное впопыхах, солдаты смотрели, скорее, с любопытством и вполне читаемым сексуальным интересом, но точно не осуждающе. А вскоре им и вовсе стало не до того: капитан, заявив, что-то типа: «Потехе — час, а делу — время», весь свободный от патрулирования личный состав выгнал на тренировку.
Янис-Эль некоторое время наблюдала за ними. И уже почти решила, что ей стоит присоединиться к ним и пофехтовать, но тут появилась Ханна, чтобы позвать детей обедать, и Янис-Эль в который раз в этом долбанном доме поняла, что ела последний раз еще вчера и были это одни лишь жалкие бутерброды. Так что она пошла вместе с Альфом и Лутой, и вскоре уже сидела с ними за широким столом на кухне.
Есть после игрищ на свежем воздухе хотелось нестерпимо, и Янис-Эль уже предвкушала, как запустит зубы во что-то горячее, вкусное и мясное, но ее ждало разочарование. Мяса не было, потому как среда в этом проклятущем доме оказалась постным днем (как, впрочем, понедельник и пятница). Размазывая по тарелке кашу, более всего похожую на овсянку, которую Янис-Эль терпеть не могла еще с детского сада, она в который раз размышляла о том, как же ей быть дальше.
Эйсон Несланд — талантливый художник и, судя по всему, просто хороший человек — явно был в опасности. А следовательно, под ударом были и его дети. Альф и Лута. И Янис-Эль слишком хорошо знала себя, чтобы понимать: она не успокоится, пока ситуацию не разрулит. Не поймет причин происходящего, движущих мотивов и перспектив. Именно несправедливость всегда угнетала и задевала ее больше всего. А тут она была так очевидна, что хоть от злости рычи.
Кто и зачем покушался на Эйсона? Что за дрянь дал ему заезжий маг? Халльрод ответ на этот последний вопрос мог дать совершенно точно, но вряд ли согласился бы на это добровольно. Разве что оттаранить его в подвал и применить к его тощему тельцу кое-что из арсенала земного средневековья… Собственно, хватит одной длинной и крепкой веревочки, завязанной узелками, и такой же крепкой палочки… Веревочку вокруг башки, палочку между ней и черепушкой… И немного покрутить. Эффект — выше всяких ожиданий! Такой подход Янис-Эль ничуть не смущал. Допросы разной степени тяжести она в своей прошлой жизни проводила не раз, и не два. Да и на себе кое-что испытала… Но подобное выглядело на этом этапе преждевременным. Да и вообще, надо было учиться действовать тоньше. Не в горячей точке она, в конце концов, находится!