Пятые приходят на помощь
Шрифт:
Щелкнул затвор «Киева».
Руденко скрылся между деревьями.
— Лосиху добивать погнался,— мрачно сказал Самсонов.
Старшина все думал о возможности перейти на службу в уголовный розыск. Скажи ему об этом месяц-два назад, он бы не находил места от радости. Сейчас он к предложению майора отнесся равнодушно.
Старшине не хотелось оставлять поселок и потому, что он вошел во вкус своей милицейской работы, и ради мальчишек и девчонок, которые теперь окружали его, и ради всех жителей Высокого, которым он, Егор Копытов, был нужен.
Лодку стремительно несло по взыгравшей реке. Старшина сидел на корме и направлял суденышко по струе, ловко отворачивал от коряжин и бревен.
Он вырулил на остров Песчаный и, виляя между кустов, подплыл к плахам, которые припрятали воры. К удивлению старшины, плахи были перевязаны проволокой, примотанной к дереву.
— Смотри-ка, Рома, кто-то позаботился, чтобы не унесло,— удивился Копытов и подумал, что, скорее всего, это сделал пресвитер. Хитрым и хищным оказался вожак баптистской общины. По всему видно, что в его биографии немало темных мест. Все это выяснится на суде. Но дело не в Руденко. Его место может занять честный баптист. По-прежнему десятки людей будут готовить себя к загробному царству, калечить себе жизнь... Надо активнее бороться с религией.
— Аленка все еще бегает к тетке Феклинье? — спросил он Ромку.
— Бегает,— вздохнул тот.— Но бога меньше боится. Во время репетиции Павлик Звягинцев случайно сунул ей маску Христа. Аленка видит, что за ней никто не наблюдает. Надела маску на себя и даже кому-то язык показала. Я думаю — богу она язык показала.
— Это хорошо,— улыбнулся Копытов.
Река, ударяясь о скалы, ревела.
— Скоро Кажа,— оживился старшина.— Попробуем в устье поспиннинговать.
Прямо к воде подбегала луговинка, полыхающая огоньками.
— Чудо-поляна,— сказал Копытов.— Давай-ка, Рома, остановимся на минутку...
Старшина нарвал букет цветов и положил в лодку. На поляну, прихрамывая, выбежала лосиха с теленком, обезумевшими глазами взглянула на человека и, пошатываясь, прыгнула в воду.
Старшина догадался, что лосиха ранена. Она выбивалась из последних сил, резала грудью течение, направляясь к галечной отмели, врезавшейся далеко в реку. Сейчас этой отмели не было видно. Там поток морщился, рябил, выдавая тем самым мелководье.
Лосиха, видимо, хорошо знала об этой косе, потому что стремилась попасть именно на нее. Но для этого ей приходилось переплывать Быстрянку почти поперек, затрачивая много сил.
Не легче было и лосенку. Он отставал от матери, растерянно мотая головой. Вот поток отбросил малыша от матери, лосенок испуганно замер, погружаясь в воду, потом усиленно заработал ногами и повернул назад.
Спасать надо зверей, подумал старшина, еще не зная, к кому плыть раньше — к лосихе или к ее детенышу.
— Смотрите, лодка! Вон, из залива выплывает,— обрадованно сказал Ромка.
Лодка выходила на середину реки. Ее сносило. Человек, сидящий на корме, то и дело перебрасывал весло с борта на борт, направляя плоскодонку наперерез лосихе.
В первый момент Копытов решил, что это рыбак спешит на помощь зверям. Он даже подумал, что вдвоем легче будет спасать лосей, и хотел крикнуть, предупредить того, в лодке, что он не один и что он может рассчитывать на старшину.
Но Копытов не успел крикнуть. Лосиха все-таки преодолела напор течения и выплыла к косе. Почувствовав под ногами дно, она, пошатываясь, сделала несколько шагов.
Старшина облегченно вздохнул и взглянул на лодку. Тот, кого он принял за рыбака, стоял на коленях и целился в лосиху из винтовки. Щелкнул выстрел, и лосиха на секунду-вторую застыла на месте, будто раздумывала — идти ей дальше или нет, потом ткнулась мордой в воду и повалилась на бок.
Оставленная на минуту без управления, лодка закачалась на волнах, подставив борт мчавшейся по течению рогатой коряжине. Браконьер, не подозревая об опасности, не торопился. Коряжина боднула лодку, та треснула и, накренясь, черпанула воду. Винтовка выпала из рук браконьера и скрылась в реке. Через секунду-вторую уже не было видно и лодки. Браконьер, уцепившись за сук, висел на коряжине. Та, будто ничего не случилось, продолжала покачиваться на волнах.
— Спасите! — обезумевшим голосом вопил браконьер.
Коряжина приближалась, и теперь старшина уже хорошо
различал ухватившегося за сучья пресвитера.
Ну. божий человек, допрыгался, подумал Копытов, теперь тебе от расплаты не уйти...
Руденко, видимо, тоже заметил стоявших на берегу.
— Люди, спасите! — повисло над разыгравшейся рекой.
— Небось, о людях вспомнил,— усмехнувшись, сказал Копытов.
Он взял шест и ступил в лодку.
— Держись, божий человек! — крикнул он пресвитеру.— Сейчас прибудет карета скорой помощи.
Ромка хотел было поплыть вместе с Копытовым, но тот сказал:
— На берегу побудь, Рома. Мало ли что может случиться. Ведь в лодку придется этого божьего сына затягивать — как бы не перевернуться.
Лодка ходко пошла за проплывшей мимо коряжиной.
Ромка, на минуту выпустивший из поля зрения лосенка, стал искать его взглядом между волнами. Он увидел малыша неподалеку от берега: тот попал в водоворот и не мог вырваться из цепких струй.
Мальчик сбросил с себя сапоги и куртку. Зажмурив от страха глаза, Ромка бросился в воду.
— Я сейчас,— шептал он.— Подержись немного...
Но поток отбросил мальчика, и тот ударился о камни.
Ромка поднялся, сжал кулаки и снова бросился в реку.
Лосенок, будто понял, что ему хотят помочь, энергичней заработал ногами, вырываясь из водоворота.
Ромка стал подталкивать его одной рукой к берегу. Уже на мели обессилевший лосенок упал на колени.
— Ну, так не пойдет,— дрожа от холода, сказал Ромка и потащил звереныша на сухое.
Копытов возвращался с пресвитером. Руденко сидел на дне лодки и заискивающе улыбался.