Пятый Посланник
Шрифт:
— Эй, сэр, с вами все в порядке. — В зеркале заднего вида мелькнуло встревоженное смуглое лицо — похоже, водитель оказался индусом. — Может быть, мне стоит отвезти вас в больницу?
Ван Ли закашлялся. С каждым вздохом боль становилась все сильнее. Без медицинской помощи он продержится час. Может быть, два или три — если повезет. Но в больнице его тут же найдут. Настоящий Рамирез, скорее всего, уже мертв, а больше рассчитывать не на кого. Отец не оставил Вану Ли даже телефона. А что, если он потеряет сознание, и кто-нибудь обчистит его карманы?!
— Я в порядке, — простонал Ван Ли, доставая из кармана
На клочке бумаги было написано всего три слова. Калифорния, Сан-Франциско. И чуть ниже — Саннидейл. Древнее пророчество оказалось не слишком-то точным… Но это не имеет уже никакого значения. Ван Ли должен закончить дело. В одиночку — если потребуется. И если всемогущие люди, отправившие его сюда, не смогут ничем помочь. Никто не готовил его к такому — но кое-какие инструкции все-таки были. Смутные, запутанные, как сказки выжившего из ума дедушки.
Встретить Посланника. Помочь ему получить оружие. Защитить любой ценой — до самого Перехода тот останется обычным человеком ничуть не сильнее самого Вана Ли. Отыскать Врата.
А умереть можно будет и потом.
Глава 1
— Мне очень жаль…
Я молча кивнул и закинул в коробку степлер с блокнотом. Вот и все сборы. Оказывается, каких-то четверти часа перед обедом вполне достаточно, чтобы из подающего надежды молодого инженера превратиться в безработного. А уж зная Уилсона, можно не сомневаться — теперь в Сан-Франциско меня возьмет к себе разве что полковник Сандерс… или Рональд МакДональд. Мыть полы и таскать гребаные подносы с фастфудом за десять баксов в час.
Добро пожаловать в «KFC», сэр. Что вам будет угодно?
— Ричи… Степлер.
— Что?
— Степлер — собственность фирмы. — Джоуи улыбнулся и указал на коробку. — Уилсон вряд ли обрадуется, если…
— Уилсон может пойти в задницу, — прорычал я и зашагал к выходу.
— Как скажешь, Ричи. — Джоуи заковылял следом за мной. — Здорово же ты его отделал! Богом клянусь, каждый на этаже в этот момент хотел бы быть на твоем месте…
Будь я проклят, если это не так. Барни Уилсон — гребаный плешивый ублюдок — за последние полгода успеть поиметь нас всех — и каждого как минимум дважды. И рано или поздно какое-то дерьмо просто обязано было случиться. Но я никогда бы не подумал, что тем парнем, который найдет свои яйца и выскажет старине Уилсону все, под чем любой из технического отдела подписался бы кровью, стану я сам. Никогда не замечал за собой какой-то особенной вспыльчивости.
Но некоторые дни просто созданы для того, чтобы превратить твою жизнь в дерьмо. Сначала ты проливаешь кофе на новые джинсы, потом опаздываешь на автобус, потом гребаной тако открывает у тебя в желудке филиал Преисподней… И во время разноса, который Уилсон устраивает всему техническому отделу не менее пяти раз за неделю, вместо того, чтобы кивать и тихо бормотать себе под нос «Да, сэр», ты вдруг вскакиваешь, опрокидываешь стул и советуешь боссу трахнуть самого себя. И добавляешь еще несколько слов, каждого из которых вполне достаточно, чтобы любая контора в ближайших штатах занесла тебя в черный список до конца жизни. Мой монолог длился примерно двадцать секунд, в течение которых каждый из парней в отделе наверняка готов был аплодировать мне стоя.
Уилсону, чтобы сказать, что я уволен, понадобилось примерно втрое меньше.
Гребаный. Тупой. Ублюдок!
Коробка описала короткую дугу и, врезавшись в стену, выплюнула содержимое во все стороны. Я не стал подбирать — все равно ничего ценного внутри нет. А если Уилсону так нужен степлер — пусть сам тащит свою жирный зад на улицу и ищет его среди хлама. А у меня есть дела и поважнее. К примеру, выпить. Прямо сейчас, в один час тридцать минут после полудня. Роскошь, которую может позволить себе только безработный.
Что-то похожее на здравый смысл вернулось в голову только после четвертого или пятого пива, которое я влил в себя в баре на перекрестке Девятой и Фолсом-стрит. Точнее, я просто перестал всерьез задумываться о том, чтобы вернуться обратно, послать на хрен Венди со стойки ресепшена, подняться на технический этаж и вышвырнуть Уилсона в окно. Злость никуда не делась, но все же я уже достаточно накачался, чтобы мне больше не хотелось геройствовать. Так что я просто оставил на стойке смятую двадцатку и зашагал к метро. Конечно, можно было протащиться все шесть миль до Саннидейл хоть пешком, заливая себе в глотку еще одно пиво в каждом баре по пути… Но остатки мозгов еще кое-как работали и подсказывали: надраться до чертиков, получить по морде где-нибудь в Эксельсиоре, остаться без бумажника и в конце концов загреметь в участок — не то, с чего стоит начинать новую жизнь.
Так что я кое-как дотащился до подземки и, плюхнувшись на сиденье, проспал всю дорогу до Бальбоа Парк и выбрался на платформу если не протрезвевшим, то хотя бы чуть отдохнувшим. Достаточно свежим, чтобы посидеть еще немного в «Темной Лошадке» на Дженива-авеню, захватить пару пицц через дорогу и уже не торопясь дотащиться до дома.
Но, похоже, судьба еще не вылила на меня и половину дерьма, что заготовила на сегодняшний день. Всю дорогу в вагоне было пусто — кому вообще может понадобиться ехать до Бальбоа Парк в такое время? — но стоило мне выбраться на платформу, новые приключения не заставили себя ждать.
— Ты что, мать твою, оглох? — раздался голос откуда-то слева. — Гони бумажник, или я тебе кишки выпущу.
Трое парней — наркоши или просто мелкие ублюдки, решившие поиграть в бандитов — прижали к информационному щиту невысокого парня в деловом костюме. Что он вообще здесь забыл? Одни ботинки тянут баксов на триста — такие обычно в подземку не спускаются… Пожалуй, самым умным с моей стороны было бы просто сделать вид, что я ослеп, и двинуться в другую сторону — но так уж вышло, что единственный путь к эскалатору наверх проходил как раз мимо криминальной троицы и их жертвы.
— Мистер…
Проклятье. Я зашагал чуть быстрее, но пижон в костюме явно чего-то от меня ожидал.
— Мистер! — снова позвал он. — Прошу вас, помогите!
— Заткнись! Заткнись!!!
Кто-то из парней врезал ему кулаком в живот, и пижон согнулся и закашлялся, выплевывая на пол алые капли. То ли они уже успели пырнуть его заточкой, то ли…
— Эй, ребята… — Я чуть замедлил шаг. — Это не мое дело, но ему, кажется, паршиво. Если умрет — у вас будут проблемы посерьезнее, чем попасть в участок за грабеж.