Пыль моря
Шрифт:
– Занятно, – вздохнул Мишка и ему представилось видение невиданного водного простора, яркого синего цвета и гладкого, как зеркало.
– Поднимемся вверх по реке, пока будет можно, а там по тайге через горы к истокам Сунгари и Ялуцзян. Доберёмся! – Тин-линь говорил самоуверенно, словно сам не раз хаживал этими тропами.
– А я где-то слышал, что и людей там нет. Такая глухомань, что и пробиться нельзя будет, – Мишка с сомнением покачал головой.
– Это раньше так было. А года три назад наш фудутун Сабсу сопровождал
– Чего это им понадобилось тащиться в такие трущобы?
– Император наказал отыскать священную гору и обследовать её.
– Что это за священная гора, что её искать надо? Чудно как-то!
– В Бэйцзине[1] так наказали, а наше дело маленькое. Я в те времена по глупости просился с ними в поход. Да куда там! Никто и слушать не хотел. Пригрозили палок отвесить.
– Ну и нашли?
– Нашли. Но людей там нет, и троп никаких не нашли. Одни звериные.
– Пропадём мы в такой глухомани.
– Тогда целая армия прошла, а мы что, хуже? Лишь бы в лапы к маньчжурам не попасть. А до моря доберёмся, тогда и подавно нечего будет опасаться. Маньчжуры на море слабы и остерегаются плавать.
– Шибко опасное дело затеял, хозяин. Оружия никакого, дорог не знаем. Обувки и той нет. Как по тайге шастать будем? Видит бог, правду говорю. Несдобровать нам.
– Что ж возвращаться? Как проскочить город? Сразу схватят. И тогда конец. Хватит того, что дедушка сгинул, – голос Тин-линя дрогнул. Заметно, как он сильно переживает несчастье, свалившееся на любимого деда. Он замолчал, и Мишка не осмелился нарушить его молчание. Он только удивился, что хозяин не обратил внимания, что его раб стал называть своего господина, как равный.
Значит, понимает, что здесь нечего хозяиновать. Совестливый, – думал Мишка и тепло оглянулся на Тин-линя.
День уже клонился к середине, когда путники пристали к берегу. Углубились в кустарник, расположились на отдых. Развели маленький костерок, повесили чайник и стали оглядывать захваченные с собой припасы. Их оказалось не так уж много. Мешок риса, муки, лука, чумизы[2] да сушёных груш. Немного сои да горшок масла. Соли не оказалось. Зато маленький туесок мёда. На всех оказался один топор и три ножа. С таким вооружением много не сделаешь.
Жадно насыщались после изнурительной работы, ощущая приятную истому в натруженных членах. Молчали, наслаждаясь покоем. Лениво отвалились в траву, а Ювэй пошёл мыть чашки на реку. Но вскоре он прибежал с выпученными от страха глазами.
– На том берегу маньчжуры!
Его зловещий шёпот подбросил путников с травы. Все бросились к реке. Сквозь листву кустарника виднелась группа конных солдат. Они пристально рассматривали лодку, виднеющуюся в камышах. Может быть, и дымок костра выдал место их укрытия.
– Вот и попались! – прошептал Мишка и судорожно сжал увесистую ветку, валявшуюся на земле. – Сколько ж их?
– Шесть, – И-дун приглушил
Ишь ты! Пробуют конём переплыть реку. Пускай лезут, авось течение их сшибёт, – Мишка напряжённо наблюдал, как солдат понукал упирающуюся лошадь. Та фыркала и не хотела идти в реку. Голоса солдат отчётливо слышались, но слов разобрать было нельзя.
– Бежать надо, пока не поздно! – шепнул Тин-линь, озираясь по сторонам. – Ещё можно успеть скрыться.
– Далеко не уйдёшь. Подождём. Посмотрим, что будут делать.
Тем временем маньчжуры отказались от попыток переплыть реку, а один из них скрылся в лесу, похлёстывая уставшую лошадь.
– Поскакал лодку искать, – произнёс Мишка уныло.
Оставшиеся солдаты спешились и уселись в тени кустов. Беглецы наблюдали за ними с затаённым страхом.
– Пока они жрут, надо в момент в лодку – и гнать со всех сил. Вишь, лошади отошли в лес на траву, – Мишкины глаза лихорадочно блестели. – Пока они наладят свои фитильки, мы будем далеко. Пусть потом догоняют. Места дикие, на лошадях не особо догонишь. Давай ребята! Только быстро!
Собрали пожитки, осторожно сложили всё в лодку, дружно навалились. Расхватали вёсла, ударили по воде. И хоть течение было сильное, лодка понеслась у самого берега вверх.
Солдаты тотчас заорали и бросились к лошадям. Громыхнул выстрел.
– Навались, ребята! – хрипел Мишка по-русски, нисколько не заботясь, что его никто не поймёт. – Впереди поворот и река расширяется. Можем уйти! Торопись!
Даже Ювэй помогал гребцам шестом. А маньчжуры скрылись в лесу, но голоса ещё слышались в отдалении.
Выгребли к повороту. Противоположный берег полого уходил в гору. Широкая полоса берега сверкала чистым песком. Мишка направлял лодку подальше от вражеского берега. Но солдаты уже появились на песке и торопливо стаскивали ружья из-за спин. Дымки фитилей едва угадывались в неподвижном воздухе.
– Молись, ребята! – крикнул Мишка в ожидании залпа, втягивая голову в плечи.
Слабо грохнули фитильные ружья. Пуля расщепила доску на носу лодки, но остальные пропели в стороне.
– Пронесло, други! – азартно кричал Мишка и навалился с удвоенной силой на весло. – Теперь догоняй!
Китайцы смотрели на него, не понимая слов, но весёлый вид вселял в них бодрость. Они напряжённо улыбались ему, дыша перекошенными от натуги ртами. Лодка быстро удалялась, повторный залп не достал беглецов. Солдаты опять забрались на лошадей и погнали вдогонку.
– Ничего, ещё посмотрим, кто кого! – весело орал Мишка, часто оглядываясь вперёд. – Ещё немного – и начнутся крутые берега. Отстанут. Эй, малец, правь лучше!
Пот градом катился с лиц, но не было времени смахнуть, он лез в глаза, застилая взор. Солдаты изредка мелькали в кустарниках по берегу, нещадно нахлёстывая измученных коней. Они всеми силами пытались обогнать лодку и перехватить её в узком месте.