Пылающий берег

Смит Уилбур

За холмами стояли союзные части Третьей армии – из Южной Африки и Новой Зеландии. Они готовили резервные позиции на случай непредвиденных обстоятельств, ведь если бы наступление союзников, которое готовилось у реки Соммы, провалилось, то вся ярость контратаки немцев обрушилась бы на них.

Подготовке новых линий обороны серьезно мешала германская артиллерия, стоявшая к северу от цепи холмов; она буквально без перерыва заливала местность снарядами со взрывчаткой. Подлетая ближе к линии фронта, Майкл уже мог видеть желтоватую дымку от разрывов гаубичных снарядов, поднимавшуюся ядовитой завесой за холмами, и мог без труда представить страдания

людей, тонущих в грязи, измученных упорным обстрелом.

По мере приближения к гребню грохот огня стал заглушать даже рев мотора самолета и гудение воздушной струи за ним. Огневой вал был подобен биению штормового прибоя о скалистый берег, стуку обезумевших барабанов, это был лихорадочный пульс больного, свихнувшегося мира, и возмущение Майкла людьми, отправившими их атаковать аэростаты, ослабевало по мере того, как нарастал грохот артиллерийского огня. Эту работу необходимо было сделать – он понял это, увидев все эти чудовищные страдания.

Вот только аэростаты были самой пугающей и ненавистной целью из всех, против которых могли выступить авиаторы; именно поэтому Эндрю Киллигерран не мог послать сюда кого-то другого. Майкл уже видел их – похожие на жирных серебряных слизней, они висели в рассветном небе высоко над холмами. Один находился прямо впереди, другой – на несколько миль дальше к востоку. С такого расстояния канаты, привязывавшие их к земле, оставались невидимыми, а плетеные корзины, из которых наблюдатели прекрасно видели всю территорию тыла союзников, казались просто темными точками, повисшими над сияющими сферами шелка, наполненного водородом.

В этот момент воздух встряхнуло так, что самолеты приподняло; перед ними взлетел в небо столб дыма и пламени, закручиваясь спиралью, черный и ярко-оранжевый, и стал разворачиваться над низко летевшими аэропланами, вынудив их резко повернуть, чтобы ускользнуть от огненной колонны. Германский залп, направленный одним из воздушных наблюдателей, ударил по полевому складу боеприпасов союзников, и Майкл почувствовал, как его страх и негодование улетучиваются, уступая место жгучей ненависти к артиллеристам и к людям, висящим в воздухе, словно стервятники, навлекающим смерть с ледяным бесстрастием.

Эндрю уже повернул обратно к холмам, оставив справа столб дыма, и опустился ниже, затем еще ниже, пока его шасси чуть ли не коснулись брустверов, выстроенных из мешков с песком: теперь можно было рассмотреть южноафриканских солдат, группами передвигавшихся по траншеям коммуникаций. Эти серо-коричневые существа, непохожие на людей, сгибались под тяжестью заплечных мешков и снаряжения. Лишь очень немногие из них потрудились бросить взгляд вверх, когда весело окрашенные самолеты пронеслись над ними. С грязных серых лиц, лишенных выражения, смотрели пустые глаза.

Впереди открывалось одно из ущелий, разделявших меловые вершины. Ущелье заполнял утренний туман. Под легкими порывами бриза он мягко колыхался, как будто сама земля занималась любовью под серебристым покровом.

Где-то впереди, совсем близко, прогрохотал «виккерс». Эндрю проверил свое оружие. Майкл слегка повернул в сторону и тоже дал короткую очередь. Светящиеся зажигательные пули оставили отчетливые белые следы в чистом воздухе.

Майкл вернулся на место позади Эндрю, и они врезались в туман, как в некое другое измерение света и приглушенных звуков. Рассеянный свет создал радужное гало вокруг обоих самолетов, на очках Майкла осела влага. Он поднял их на лоб и всмотрелся вперед.

Накануне

днем Эндрю с Майклом тщательно изучили это ущелье, удостоверяясь в том, что там нет никаких неожиданных препятствий и запоминая все повороты и изгибы. И все равно это был очень опасный маневр, видимость не составляла и шестисот футов, а меловые склоны отвесно поднимались по обе стороны крыльев.

Майкл приблизился как можно ближе к хвосту зеленого самолета, доверяя Эндрю и зная, что тот проведет его сквозь ущелье. Ледяной холод тумана уже прогрызался сквозь его одежду, заставляя пальцы неметь в кожаных перчатках. Впереди Эндрю резко повернул с креном, и Майкл, повторяя поворот за ним, заметил внизу колючую проволоку, заржавевшую и спутанную, как папоротник орляк.

– Что за место… – пробормотал он. – Не для людей.

Потом немецкая линия фронта мелькнула под ними – просто ряд брустверов, за которыми скорчились люди в серых мундирах и уродливых шлемах, похожих на ведерки для угля.

Несколько секунд спустя они уже вырвались из тумана в мир, освещенный первыми, еще низкими лучами солнца, в небо, ошеломившее их своим сиянием, и Майкл понял, что они появились здесь совершенно неожиданно. Густой туман скрыл их от воздушных наблюдателей и приглушил шум моторов.

Прямо впереди болтался в небе первый аэростат, в полутора тысячах футов над ними. Его стальной якорный трос, тонкий, как нить паутины, тянулся вниз, к безобразной черной паровой лебедке, наполовину скрытой в окопе под мешками с песком. Аэростат казался совершенно беззащитным, пока Майкл не заметил внизу поле, – с первого взгляда оно выглядело вполне невинно, но там были замаскированы орудия.

Пулеметные гнезда походили на муравьиных львов, зарывшихся в африканскую почву: крошечные ямки в земле, окруженные песчаными валами. Майкл не мог их сосчитать за те краткие секунды, что ему оставались, их было слишком много. Вместо этого он отметил зенитные орудия, торчавшие на виду, нескладные, как жирафы, с уже направленными в небо длинными стволами, готовые швырнуть шрапнель на высоту в двадцать тысяч футов.

Они ждали. Они знали, что рано или поздно самолеты появятся здесь, и они подготовились. Майкл понял, что туман выиграл им всего секунды, потому что он уже видел артиллеристов, спешивших на свои места. Один из длинных стволов начал двигаться, постепенно поворачиваясь в их сторону. Потом, когда Майкл резко увеличил подачу топлива и его самолет рванулся вперед, он заметил облако белого пара, вырвавшееся из огромной лебедки, когда наземная команда принялась поспешно опускать аэростат ниже, под защиту огня зениток. Мерцающий шелковый цилиндр устремился к земле, и Эндрю, подняв нос своей взревевшей машины, ринулся вперед.

Мотор самолета Майкла работал во всю силу, когда Майкл последовал вверх за Эндрю, соразмеряя свой подъем с точкой на канате на половине высоты между аэростатом и землей. Именно там должен был оказаться аэростат, когда Майкл возникнет рядом, примерно на высоте в пятьсот футов над головами артиллеристов.

Эндрю шел на четыреста ярдов впереди, а орудия все еще не открыли огонь. Эндрю уже был на одной линии с аэростатом и готов к обстрелу. Майкл отчетливо услышал стук его пулемета и увидел яркий след зажигательных пуль, прорезавших ледяной рассветный воздух, они слились с воздушным цилиндром, обгоняя зеленый самолет. Потом Эндрю резко повернул, конец его крыла задел раздувшийся шелк, и он спокойно вошел в воздушный поток, оставленный им же самим.