Пыльца счастья
Шрифт:
— Занятное письмо?
Малис попытался заглянуть соэру через плечо, но тот мгновенно накрыл письмо рукой и медленно, четко выговаривая слова, посоветовал:
— Не нужно, господин Вер.
Некромант намек понял и ретировался на стул.
— Что мне делать? — он перешел к главному.
— С вас осмотр поместья, выявление темной магии. На слово не поверю, — предупредил Королевский
Сбежите, сниму запрет на арест.
Малис пожевал губы и исподлобья глянул на собеседника.
Куда бежать? Под любым кустом найдут, до болот не добраться.
Некроманта не покидала мысль, что и письмо, и убийцы, которых выставили слугами высокой особы, — раздражение от нежелания темного мага стать козлом отпущения. Ему надлежало ответить за чужие преступления, а Малис испортил игру. Раз так, должен умереть.
Малис остановился на пороге, задумался. Поделиться или нет подозрениями с Брагоньером? В итоге не стал. Пусть
Королевский прокурор разбирается сам, у некроманта другие задачи. Он собирался провести время с пользой: с помощью правосудия подобраться к обидчику и раздать долги. После никакой Ольер ли Брагоньер не удержит.
Слово темного действительно только для темного, ровно столько, сколько он пожелает. Договор — и вовсе бумажка, не имеющая цены. Всегда можно сказать, что подписал под угрозой костра.
Дождавшись, пока стихнут шаги нежданного попутчика, Брагоньер закрыл дверь, даже ключ в замке повернул. После захлопнул ставни и сел писать письма. Все сугубо для служебного пользования, с грифом «секретно».
Перо чуть поскрипывало. Строчки ложились ровно и быстро.
Одно письмо через пару минут улетит в Сатию, другое — в Калеот. Соэр надеялся получить ответы к завтрашнему дню.
Запечатав конверты, Брагоньер вновь отворил ставни и отпер дверь. Слуге письма не доверил, сам прогулялся до Следственного управления, условившись встретиться с женой у экипажа.
Эллина скептически взирала на карету, в которой ей предстояло трястись по проселочным дорогам. По ее мнению, любой конский аллюр мягче хода экипажа начальника.
Гоэта с тоской покосилась на Звездочку. Ее привязали к облучку — сиротку, скучавшую без хозяйки. Эллина нежно погладила теплую лошадиную морду. Звездочка вздохнула и ткнулась в ладонь мягкими губами.
«Ничего, — прошептала гоэта, — я сломаю броню упрямца.
Беременным волноваться вредно, верно?»
Лошадь покосилась на нее карим глазом. Показалось, или в нем читались сомнения? Напрасно! Эллина не собиралась становиться фарфоровой статуэткой. Пусть лучше тошнит, лишь бы не в духоте экипажа, где даже поговорить не с кем.
Гоэта специально выбрала костюм для верховой езды, хотя среди ее вещей имелось платье. Она оделась как в давние времена: сапоги, узкие штаны, рубашка навыпуск. Волосы собрала в «хвост», даже о верной флиссе не забыла. Втайне от мужа Эллина хранила ее под кроватью, а теперь уложила в седельную сумку. Увы, оружие и прежде редко красовалось на поясе владелицы. Гоэта так и не стала первоклассным бойцом, сдалась, освоив азы воинского искусства. От разбойников отбиться могла, а дальше дело стражи. Сейчас, конечно, навыки растеряла.
Брагоньер появился точно в назначенное время, окинул недовольным взглядом супругу, но промолчал. Эллина не обольщалась. Муж не любил публичных скандалов, зато наедине не откажет себе в удовольствии, прочтет лекцию о моральном облике и внешнем виде беременных жен баронетов.
Малис с интересом наблюдал за молчаливой семейной сценкой. Он взобрался в седло видавшего виды мерина и лениво жевал травинку, старательно не замечая окружавших его солдат. Разумеется, Королевский прокурор не доверял темному магу. Тот, впрочем, платил ему тем же.
Соэр открыл жене дверцу экипажа и помог забраться внутрь.
Пока гоэта изображала саму невинность, но в поместье она въедет верхом, найдутся способы.
— На первой же остановке переоденься, — Брагоньер говорил тихо, спокойно, однако Эллина знала, он сердится — вот характерная морщинка у рта, немигающий взгляд, напряженная шея. — Надеюсь, ты ничего не отослала в Сатию?
Женщина покачала головой и дерзко заявила: — Либо седло, либо юбка.
— Либо юбка, либо свекровь, — соэр умел наносить меткие удары.
— Ольер! — насупилась Эллина и в сердцах ударила по истершейся обивке.
— Нет, — покачал головой соэр. — Слишком далеко. Магию использовать нельзя: не уверен, что она безвредна для ребенка, поэтому нам предстоит пара дней пути. Сама потом поблагодаришь. Обещаю скоро скрасить твое одиночество.
И все. Брагоньер поцеловал супруге руку и захлопнул дверцу.
Королевский прокурор сдержал слово и пересел к жене ближе к вечеру. К тому моменту она успела пересчитать все кусты вдоль дороги, изучить каждую шероховатость стенок кареты.
Заночевали на одном из постоялых дворов.
Следующий день тоже провели в дороге.
Эллина много лежала. От былого воодушевления не осталось и следа. Ее одолевала слабость, экипаж больше не казался пыточной. Переодеваться, однако, гоэта не стала. Не столько из духа противоречия, сколько из соображений комфорта. В брюках удобно сворачиваться калачиком, а спать, как выяснилось, на коленях у мужа. Жаль, он редко баловал, чаще