Пытка любовью
Шрифт:
Нижние просто не верят верхним... Они считают, что всё в этом мире - обман... Да и зачем им перебираться куда-то в неведомое, если они здесь уже привыкли драться и хитрить... А сильным и хитрым и так хватает ещё пищи на нижнем берегу... А овцы, - да и хрен с ними, с овцами... Они всё равно ничего не умеют понимать. Они привыкли уже довольствоваться скудной растительностью и тем, что кого-то из них иногда пожирают сильные.
–
– Вы очень интересно рассказываете, - сказала Светлана Ивановна, повернув своё улыбающееся лицо к Игорю, - Только вы рисуете какую-то
–
– Да нет, - ответил Игорь, - Просто люди.
–
Он хотел было уже сказать, что заключённые находятся в самой этой смердящей пропасти... Что это те, с низкого берега, кто, оскользнувшись на скользком его краю, упали в неё. И те, кого столкнули туда люди-звери и люди-животные, в толчее, при делёжке пищи. Но не стал почему-то этого говорить.
– А вы что? Боитесь заключённых? - спросил он, через несколько секунд молчания, - Вам не бывает страшно оттого, что я здесь с вами работаю?
–
– Да что вы, - с красивым женским смехом отозвалась Светлана Ивановна, - Но когда-то я ужас как боялась заключённых.
Когда я закончила мед училище, то мне дали направление в другой город, на "отработку". И именно в колонию. Общего режима, - начала она рассказывать, - Все родственники, и мама, и папа, отговаривали меня туда ехать, и пугали заключёнными. Говорили, что все они бандиты и убийцы. Я так была перепугана. Просто рассказать сейчас об этом сложно.
–
Игорь внимательно слушал, глядя на её красивое лицо, и на то, какие эмоции отражаются на её лице при рассказывании.
– Но, ведь если я откажусь от "отработки", меня потом уже никуда не возьмут на работу по моей специальности, - продолжала она, - И я всё же поехала... Там не было ещё оборудованного кабинета, и я так обрадовалась, что какое-то время не буду общаться с заключёнными. Я общалась только лишь с вольным медперсоналом санчасти, и никогда одна из неё домой, в общежитие, не уходила. Боялась ходить одна по колонии. Только с кем-нибудь из нашего медперсонала.
–
Светлана Ивановна как-то улыбнулась своим воспоминаниям, и продолжала рассказ.
– И вот однажды, когда надо было уже устанавливать столы и оборудование в мой кабинет, там закапала труба, у самой батареи отопления. Мне сказали, что вызвали сантехника, и я стала его ждать у себя в кабинете, сидя за столом, который я отодвинула на середину комнаты. Вдруг сзади открывается дверь... Я оборачиваюсь, а в дверях стоит зэк в фуфайке с большущим газовым ключом в руке... Я так и обомлела, - она приложила ладонь к своей груди, и мимикой на лице показывая, как она обомлела, - Думаю, ну вот и всё. Сейчас он меня убьёт... И крикнуть не могу... от страха.
–
Она прервала свой рассказ и взглянула на Игоря. Затем мило улыбнулась, удостоверившись, что тот её слушает внимательно, и продолжала, - А он такой огромный, стоит во всю дверь, и говорит мне с каким-то деревенским акцентом. А голос у него такой добродушный. "Ну, чево у вас тута случилося, барышня?"
У меня прямо как камень с души свалился... Я начала ему говорить, а он такой добродушный, как
Вот с тех пор я и не боюсь заключённых, - закончила свой рассказ Светлана Ивановна.
– А чего вам их бояться? Это зэки должны вас бояться, - заметил Игорь, - Вам стоит лишь пальцем шевельнуть, и любого зэка быстро затрюмуют "куда надо". Так, что мало не покажется.
–
– Да, - сказала серьёзно Светлана Ивановна, - Я это знаю... Поэтому и не могу относиться к своим пациентам, как многие здесь относятся... Как Ангелина Матвеевна, например...У них, даже, если не успокоишь кого, то челюсти становятся такими жёсткими, что рот невозможно у них осмотреть как следует. Действительно, получается как пропасть между людьми... А я не хочу, чтобы вообще была какая-нибудь пропасть.
–
Она посмотрела на Игоря и добавила с улыбкой, - И с вами не хочу, чтобы была у нас пропасть. Давайте лучше без пропасти?
– предложила она с искренней улыбкой.
– Давайте, - ответил Игорь и понял по её улыбке, что она увидела ту искорку, которая засветилась в его глазах, на маске его лица. "Но между нами, всё равно, - гигантская пропасть", - с грустью подумал он, глядя на эту красивую женщину, счастливую мать двоих детей.
СТРАНИЧКИ ЗОНОВСКОЙ ЖИЗНИ
Игорь шёл из столовой, после завтрака. Он мог ходить по зоне в одиночку, не в строю с отрядом или с бригадой. Пластиковая бирка-пропуск была постоянно у него в кармане. Как художник, он когда-то подделал их много для своего отряда, и зэки их отряда перестали испытывать в них "нужду", как в других отрядах зоны. Да к тому же и штабных козлов уже месяца три, как не было в зоне, после того, как их разогнали зэки, устроив небольшой бунт-побоище.
И, что самое странное, после этого бунта никого из зэков не посадили и никому не намотали новых сроков. Как будто зоновские стукачи никого и не видели из тех зэков, кто разгонял тогда штаб СВП колонии. Но, скорее всего, стукачи просто боялись за свою шкуру.
Игорь тогда узнал о подготовке к бунту от Малыхи, молоденького зэка-мужика из их отряда. Малыха поднялся в их зону с малолетки и жил на взросляке уже года два. Срок у него был пятерик, и, к моменту бунта, ему оставалось до конца его срока около трёх месяцев.
Он часто обращался к Игорю с разными вопросами или спрашивал какие-либо советы, наверно, потому, что Игорь никогда не растопыривал пальцы веером. Малыха всегда выслушивал Игоря, и поступал во многих зоновских ситуациях так, как советовал ему Игорь. Игорь часто говорил ему напоследок, что в любой ситуации тот "должен оставаться человеком", иначе, несколько позже, он проиграет ситуацию, несмотря на то, что сейчас он, якобы, как будто и выиграл в ней.
Малыха рассказал тогда Игорю, что мужики из многих отрядов местной промки и ЖБК хотят разбомбить штаб козлов, которые уже в корень оборзели со своим Зюзей.