Пытка любовью
Шрифт:
Гречки уже давно не было, видимо её сегодня завезли в столовую, но через пару дней её опять не будет. Будет лишь как всегда привычное пшено. Игорь сел на свободное место за вторым от окон посудомойки столом, достал из бокового кармана газетный свёрток с кусочком хлеба и ложкой, и развернул его на столе, за своей миской. Он начал медленно есть кашу с хлебом. "Приятный вкус", - подумал он и вдруг вспомнил сегодняшний случай, произошедший в обед.
В обед, получив миски с первым и вторым, Игорь сел на свободное место за первым столом, в его конце. Потом принёс свою кружку компота, которую наливали сразу, но брать её уже было нечем, и развернул
"Не обращай внимания, ешь! Это же зона. Многие этого годами не видят", - говорил он сам себе, но после двух ложек есть он уже не смог, к горлу подступала тошнота. Игорь выругался вполголоса, обозвал себя в мыслях "неженкой хреновой", и отставил миску с супом в сторону от себя, где недавно был уже вставший из-за стола зэк.
Игорь уже доедал второе, на которое была лапша с прожилками тушёнки, когда на место напротив него сел молодой зэк-паренёк в не поношенном ещё как следует чисовском костюме.
– Простите, пожалуйста, - сказал он, и Игорь поднял лицо, внутренне удивившись таким "вольным" словам в зоне, - Вы не будете больше есть ваш суп?
– спросил паренёк.
По его лицу было видно, что он был воспитан в приличной семье, и, скорее всего, уже заканчивал какое-то учебное заведение после школы, откуда и начал уже "курс обучения" в зоне. Лицо его было приятным и не выражало какой-либо тени хитрости, а глаза выражали детское простодушие.
– Нет, не буду, а что?
– спросил Игорь.
– Вы разрешите мне доесть его?
– спросил паренёк, как-то по-детски глядя в глаза Игорю.
– Конечно, конечно, - сказал Игорь и какой-то ком подступил к его горлу, - Вот, берите и этот кусок хлеба на газете... Он у меня уже лишний... Кушайте, - сказал Игорь, обращаясь к пареньку на "вы", чего он давно уже не делал в общении с зэками в зоне. К тому же в зоне зэкам и не принято столь культурно разговаривать.
– Большое вам спасибо, - как-то просто, так, как он привык говорить на воле, сказал паренёк и с большим удовольствием голодного человека начал есть суп, которого наливали на диету полную миску.
Игорю резко вспомнилось, как с самого начала пребывания в этом лагере ему постоянно хотелось есть. Особенно трудно было первые полтора года после голодовки. Чувство голода было ежеминутным, ежечасным, ежедневным, еженедельным, ежемесячным. Постоянным. Игорь никогда и никому об этом не говорил, и не показывал этого. Он не мог показать окружающим зэкам, что он голодный. В зоне имеется много мерзавцев, которые могли бы использовать это против голодного человека.
Игорь всегда ел медленно, хотя иногда ему хотелось проглотить всё сразу, и было бы ещё мало. Он начал впервые ощущать сытость после еды лишь через несколько месяцев, после того, как мог получать диетическое питание, потому, что он числился уже тубиком. А "диету" наливали и накладывали в миски в два раза больше, чем "простым" зэкам наливали или накладывали из "общака". Это было и потому, что диетическим питанием приторговывали зэки, работники столовой, и потому, что диетическим питанием иногда питались и дежурные прапорщики. Диетическое питание на месяц, если был прямой канал выхода на работника столовой, стоило тридцать рублей в месяц, хотя "хождение" денег в зоне было запрещено.
Игорь с комком в горле кое-как проглотил остававшуюся у него в тарелке последнюю ложку лапши. Ему было как-то стыдно перед этим культурным и вежливым пареньком, который с жадностью ел тот суп, который Игорь отодвинул от себя "барским жестом". Игорь встал, подошёл к посудомойке, и взял там ещё одну пустую миску. Он подошёл к столу и вылил в эту пустую миску компот из своей кружки.
– Вот, выпьешь потом компот, - сказал Игорь пареньку.
– Большое вам спасибо!
– сказал паренёк, прожёвывая, и вновь посмотрел в глаза Игоря с искренней и по-детски простой благодарностью.
– Приятного аппетита, - глухо сказал Игорь из-за кома, вновь подступившего к его горлу, - Только сдай после себя посуду в посудомойку, чтобы столовские шныри не ругались на тебя, - посоветовал Игорь и пошёл к выходу.
– Хорошо. Спасибо!
– услышал за своей спиной Игорь голос паренька, который произнёс эти слова искренне, без малейшей тени заискивания, которого было так много в этой зоне.
Вспомнив этот случай и доев гречневую кашу, Игорь поставил миску на подоконник окна посудомойки, и пошёл к выходу из столовой. В его другом боковом кармане лежал ещё один газетный свёрток с нарезанными ломтиками хлеба. Игорь пошёл к Юрке, в Отдел труда, как тот приглашал его позавчера.
Пройдя по коридору, Игорь подошёл к двери "отдела" и, тихо постучавшись в дверь, вошёл в кабинет.
– Я же говорил, что это Игорь. Я же его по шагам уже узнаю, - сказал Юрий, - Привет, Игорь! Защёлкни там дверь на шпингалет и заходи.
Игорь закрыл дверь, защёлкнув её на шпингалет, и начал за руку здороваться с присутствующими. Здесь были кроме Юрия и Геннадия, Марк Яковлевич, Яков Иосифович, постоянно приходящий к Марку еврей маленького роста, с возрастом около шестидесяти, и Саша Шашников, давнишний приятель Юрия, высокий человек, лет за сорок, с интеллигентным лицом. Яков Иосифович был до посадки директором крупного ресторана, на железнодорожном вокзале города. Он был не по годам весёлым человеком, и в разговоре произносил букву "р" так, как её произносят французы.
Саша Шашников был бывший "сталинский сокол", который был уволен в запас, когда сократили армию при Хрущёве. Он был единственным сыном Зам. министра Госснаба тяжёлой промышленности СССР. Но, к моменту сокращения армии, Сашин отец уже умер.
Игорь вначале не верил Шашникову, когда тот рассказывал о своих "похождениях" в Москве. Но потом увидел у него много семейных фотографий, и убедился, увидев на нескольких фото молодого ещё тогда Александра, сидящего за одним большим столом, уставленным различными бутылками и блюдами с едой, или просто стоящего рядом, в числе многих других людей с Фиделем Кастро, бородатым вождём с Кубы. Шашников говорил, что в этот приезд в Союз, Кастро всё время прожил у них на даче, под Москвой. Были у него и фотографии самой дачи, старинного деревянного двухэтажного особняка.
Марк Яковлевич, бывший на воле начальником крупного склада, подал Игорю через стол свободный стул, и Игорь сел на него, недалеко от двери, где ему освободили для этого место Яков Иосифович и Саня Шашников.
– Я же говорил тебе, что за портрет не только индюха, но и жрачка будет, - говорил довольный Юрий, - Сейчас уже будем и банки открывать. Шпроты! Это же пища богов.
–
Игорь протянул Юрке вынутый им из кармана газетный пакетик, - Держи. Здесь хлеб, порезанный уже.
–