Пытка любовью

Михайлов Константин

– Да зачем мне с ним разговаривать?
– удивлённо спроси Игорь, - Я ведь его совершенно не знаю. А теперь, после этих слов, я вообще не имею желания с ним говорить.
–

– Игорь, - сказала Светлана с серьёзным лицом, - пообещай мне, что ты никогда с ним не будешь разговаривать. Даже если он сам будет тебя вызывать на разговор. А то я боюсь за тебя. Пообещай мне, пожалуйста!
–

– Хорошо, - сказал Игорь, глядя в лицо Светланы, на котором не было улыбки, - Обещаю. Да мне и не о чем с ним разговаривать.
–

– Ну, слава богу, - вздохнула

она и опять заулыбалась, - Мы учились с ним в одном медицинском училище. И он там влюбился в меня. Потом, когда его посадили, мне рассказывали, как хитро он делал всем парням, которым я нравилась, всякие пакости. Он очень хитрый, а притворяется простачком. Поэтому я и боюсь за тебя. Пообещай мне ещё раз, что ты не будешь никогда с ним общаться, - сказала она, и лицо её вновь стало серьёзным и без улыбки.

– Да, обещаю же, - сказал Игорь, - Если я один раз дал обещание, то уже отвечаю за свои слова.
–

– Ну, вот и хорошо, - вновь заулыбалась Светлана, - Давай сейчас покурим, пока ещё санчасть не открыли. У меня будет сегодня пару посетителей, не более. И мы сегодня можем неплохо поговорить на разные темы.
–

Они закурили, стоя, как всегда, у вытяжного шкафа. Игорь увидел, когда Светлана доставала свои сигареты, и расстёгнутый халат её распахнулся от этого чуть более, что на ней надета полупрозрачная сорочка. А когда они курили, то боковое зрение Игоря, да и, иногда, его короткий взгляд, видели в кружевном "декольте" её комбинации верхнюю часть её груди. Игорь почувствовал, что его "непокорный член семьи" начал своевольно набухать.

"Не надо смотреть, а то встанет", - подумал Игорь, - "Надо отвернуться". И он стал счищать пепел с сигареты в пепельницу.

– Игорь, а как здесь живут голубые?
– спросила Светлана, с какой-то осторожной улыбкой.

– Какие голубые? Кто это?
– спросил удивлённо Игорь, - Менты здесь все красные. Это у летунов голубые погоны, но если они зэки, то и ходят они здесь в зэковской робе.
–

– Да нет, я говорю не о военных, - уточнила Светлана, как-то странно улыбаясь, - Я говорю о гомосексуалистах. Их же так называют. Лесбиянок называют розовыми, а мужчин гомосексуалистов называют голубыми.
–

– Да как же эту мерзость можно называть таким красивым цветом?
– резко сказал Игорь, - Их нужно называть цветом жидкого поноса! Извините... Цветом охры. Их что, серьёзно, на воле стали называть "голубыми"?
–

– Да. И давно уже.
–

– Ну, действительно, мир перевернулся с ног на голову, - закатил вверх глаза Игорь, - Хотя он и так стоял уже на голове, а теперь уже влез по уши и в дерьмо... Извини, пожалуйста, но как ещё это можно назвать? Голубые... Что ж, буду знать, если это так... Поразительно. Сексуально больных людей, извращенцев, прикрыли мантией голубого цвета! Да что там, на воле, люди уже совсем с ума сходить начали? Или это указание сверху? От властей?
–

– Говорят, что это название пошло с Запада.
–

– Это уже последние оскалы беззубой эпохи цивилизации. Она уже отжила своё время. И это уже её старческие маразмы, -

твёрдо заговорил Игорь, - Гомосексуализм, - это болезнь психики и болезнь искривлённого ложью сознания человека. Эта болезнь начала процветать при рабовладельческом строе. Тогда богатые могли запросто делать всё, что им ни заблагорассудится над своими рабами. И это всё не проходит бесследно, пока ещё жива эпоха цивилизации. Это самая страшная эпоха в развитии человеческого общества. Каких только казней и пыток в эту эпоху люди не придумали для людей же! Если это показать в каком-нибудь кинофильме, то психика многих людей просто не выдержала бы просмотра такого фильма.
–

Игорь нервно затянулся сигаретой. Светлана тоже сделала небольшую затяжку дымом и выпустила его слабую струю в шкаф.

– Когда ты говорил, ты был похож на императора из какого-то кинофильма, - сказала она, улыбаясь, - У него так же сверкали глаза, когда он говорил.
–

– Извини, пожалуйста, - сказал Игорь, успокаиваясь, - Просто задело за живое.
–

– Вот я и хотела от тебя узнать, - сказала Светлана, мягко улыбаясь, - За что их здесь так наказывают?
–

– А-а-а, - протянул Игорь, - Ну это я постараюсь немного объяснить.
–

– Они все сами насильники? Да?
– спросила Светлана.

– В общем-то, да, насильники, - сказал Игорь, - только не всегда в сексуальном плане. Вот, например, некоторых козлов опускают, но они ведь совершали насилие в социальном плане. Или когда опускают "крысу".
–

– Какую крысу?
– перебила его Светлана.

– Крысами называют зэков-воришек, которые крадут у таких же зэков. Залазят в чужие тумбочки, - ответил Игорь, - Их или "опускают", если есть желающие этим заняться, или кормят мылом. Заставляют съедать кусок хозяйственного мыла. Ну, и побьют, конечно. Тогда считается, что "крыса" легко отделалась.
–

Светлана затушила в пепельнице свою сигарету, и Игорь начал делать последние затяжки, и тоже затушил маленький уже окурок. Они опять сели за рабочий стол, и Игорь увидел, что Светлана застёгивает свой халат.

"Вот так-то будет лучше", - подумал он, - "А то мой Ванька-встанька может и не выдержать. Я уже, наверное, и забыл, какая она в руках, женская грудь. Ладно, хватит думать о чём не надо".

– Так что же, сексуальных насильников здесь вообще не трогают?
– спросила Светлана, - А я слышала, что их всех здесь делают "голубыми".
–

– Так было раньше, - пояснил Игорь, - Но после войны уже это быстро отошло. Из-за женщин. Многие женщины стали на этом делать себе заработок. Сначала они добровольно ложатся под кого-нибудь, а потом предлагают выбор - либо плати столько-то, или, например, женись, или "посажу" за изнасилование. Некоторые мужики плюют на это, как на пустую угрозу, но когда уже заводят на них "дело", то уже трудно что-либо изменить. Тогда тяжёлая машина правосудия уже завертелась. Опускают, в основном, насильников детей. Или, вон, как здесь, есть одна мразь, из опущенных. Над ним и сами опущенные всяко разно изгаляются.
–