Раб моего мужа
Шрифт:
— Что вы имеете в виду?
— Любому белому будет достаточно заявить под присягой, что чернокожий является его рабом, и суд это признает. Причем сам подозреваемый раб не сможет ни просить суда присяжных, ни давать показания от своего имени.
— Но почему?
— С точки зрения закона, раб — это не человек, а имущество. Домашний скот. Не может же корова нанять адвоката или выступать в суде. Поэтому, боюсь, ничто не помешает всяким подонкам похищать свободных негров и угонять их в рабство.
— Какой
— Увы. — Алекс развел руками. — Вы недооцениваете человеческую алчность. Слово черного ничто против слова любого белого оборванца. Мало того — негру даже не дадут его сказать.
— Но это несправедливо! — возмутилась Элизабет. — Негры — такие же люди, как и мы.
— Я рада, что ты так думаешь, моя дорогая, — промолвила Мэйбл. — Но увы, по закону даже капля негритянской крови приравнивает нас к животным и лишает всяких прав.
Что-то в ее словах резануло слух.
— «Нас»? — растеряно пробормотала Элизабет.
Она невольно присмотрелась к подруге. Смуглая кожа, вьющиеся черные волосы, темные глаза…
Элизабет осенило.
— Ты квартеронка? — ошарашено спросила она.
Мэйбл покачала головой.
— Не совсем. Чернокожей была моя прабабка, так что в моих жилах течет всего лишь одна восьмая негритянской крови.
— И, тем не менее, Мэйбл считается цветной, — пояснил Алекс. — Она была рабыней в Кентукки. Хозяин начал до нее домогаться, и она сбежала. А я тогда держал «станцию подземки» в тех краях, и Мэйбл удалось добраться до нее. Она пряталась у меня какое-то время, собиралась отправиться дальше на Север, но…
— Мы полюбили друг друга, и я осталась, — с улыбкой закончила Мэйбл.
Элизабет ошалело переводила взгляд с одного на другую.
— Но разве тебе не опасно жить в Джорджии? — наконец, спросила она.
Алекс покачал головой.
— Нет, если соблюдать осторожность. Я выправил ей новые документы. Мы говорим, будто у нее испанские корни, если кто-то интересуется цветом ее лица. Да и вряд ли кому придет в голову, что у беглой рабыни достанет наглости скрываться в рабовладельческом штате.
— Живя здесь, я могу помогать моему народу, — улыбнулась Мэйбл, прижимаясь к супругу.
— Потрясающая история! — пробормотала Элизабет, глядя в ее сияющие глаза.
Сердце наполнилось радостью за подругу, но вместе с тем она испытала легкую зависть. Мэйбл, беглая рабыня, так счастлива с мужем, а она, Элизабет, рожденная богатой и свободной — принадлежит человеку, которого ненавидит всей душой. Она моргнула, отгоняя непрошенные мысли, и тут ей вспомнилось кое-что еще.
— Скажи-ка, — спросила она у Мэйбл, — та негритянка с ребенком, которую я повстречала у реки…
— Рэйчел, — уточнила подруга и, повернувшись к мужу, пояснила: — Элизабет
— Самсон узнал ее, — добавила Элизабет. — Они раньше жили на одной плантации.
— С ней все в порядке, — заверила Мэйбл. — Они с Тоби прятались у нас пару дней, а потом я посадила их на баржу, якобы перевозящую лес. Недавно мы получили весточку от наших друзей из Огайо, что «груз» благополучно прибыл на место.
— Приятно слышать, — улыбнулась Элизабет. — Скажу Самсону, пусть тоже порадуется.
Но стоит ли рассказывать ему про «подземку»? Вдруг он проболтается кому-то еще? Той же Люси, например… При мысли о его сожительнице в груди неприятно заскребло, но Элизабет поскорее отогнала это чувство. Как унизительно, ревновать раба к негритянке!
— Говорите, он тоже служил у Чарльза Бэйли? — поинтересовался Алекс.
Элизабет удивленно посмотрела на него.
— Да. Вы его знаете?
— Рэйчел рассказывала Мэйбл о своем прошлом хозяине. Да и я кое-что о нем слыхал. Говорят, славный был малый. Вроде как собирался освободить своих негров. Жаль, только, не успел.
— Мой муж застрелил его на дуэли, — с горечью сообщила Элизабет, крепко стиснув кофейную чашку.
— Да, я в курсе. А миссис Бэйли, похоже, взглядов супруга не разделяла. Взяла, и продала этих несчастных с молотка.
— Бедняжка Рэйчел так боялась, что у нее отберут малыша, что отважилась на побег, — добавила Мэйбл. — Домашняя рабыня, которая никогда в жизни не покидала поместье… Ты представляешь, в каком отчаянии она была?
— И как же ей удалось добраться до вас? — Элизабет вспомнила патруль с собаками, прочесывающий сосновый бор.
— Один человек подсказал ей, что она сможет получить помощь у нас. И научил, чем смазывать обувь, чтобы сбить со следа собак. Они с Тоби шли сюда несколько дней, — пояснил Алекс.
— Надеюсь, с ними все будет хорошо. — Мэйбл молитвенно сложила руки на груди.
— Храни их Господь! — добавила Элизабет.
Они еще немного поговорили о «подземке». Паркеры рассказали, на какие ухищрения приходится идти, чтобы помочь невольникам вырваться на свободу. Элизабет слушала с замиранием сердца, и до нее все явственней доходило, какому риску подвергают себя ее друзья.
Рабовладельцы ненавидят аболиционистов даже сильнее, чем беглых рабов. Если они пронюхают, что Паркеры помогают неграм, то сожгут здесь все дотла. А их самих не просто убьют, а еще будут пытать, чтобы выведать местоположение следующей «станции».
Элизабет заверила, что будет хранить все в строжайшем секрете, и пообещала раздобыть для «подземки» немного средств. Наконец, когда потрясение от услышанного прошло, она вспомнила о цели своего визита и обратилась к Алексу:
— Я бы хотела спросить у вас кое-что еще.