Раб талисмана
Шрифт:
— Это интересная мысль, — сказал король Конан. — Я хорошо представляю, сколько должен работать земледелец, чтобы прокормить свою семью и заплатить налоги. Я знаю, как зарабатывают деньги мастера в городах. Неужели работа купцов настолько тяжела и сложна, что они по праву оказываются самыми богатыми людьми в любом государстве? Не вернее ли было бы предположить, что их богатство создано не непомерными трудами, а собрано с моих подданных путем бессовестного обмана? Если у крестьянина покупают зерно по заниженной цене, то он просто не знает, сколько заработает купец на перепродаже. Или не может продать товар тому, кто даст более справедливую цену. Если заемщик не может расплатиться
— Но сделка есть сделка, — слабо попытался возразить Моишин. Он почувствовал, что варвар на троне Аквилонии не так глуп и переводит спор в такую плоскость, где все заготовленные доводы оказываются неприменимы. — Мы ведь никому не навязываем свои условия…
— Как не навязываете! — возмутился канцлер Публио. — Именно навязываете. Если вы отплачиваете налоги графства с условием вести торговлю зерном и солью, то и цены на них устанавливаете по своему усмотрению. А помимо Торгового дома торговать оказывается невозможно!
Купцу очень хотелось сказать, что знать тоже получает доходы со своих земель, не прилагая для этого особых усилий, но он благоразумно сдерживал в себе этот порыв. Можно сказать правду в глаза власть имущим, но только ничего хорошего от этого он не получит. И это еще мягко сказано.
— Но я ведь уже говорил, — продолжил он. — Можно разогнать Торговый дом и отобрать в казну накопленные им богатства. Но разрушение торговли потом обернется такими убытками государству, которые многократно перекроют сегодняшнюю добычу. Зачем это делать? Я добровольно готов внести в казну тридцать тысяч золотом!
— Успокойся, мессир, — сказал Конан. — Деньги в казну ты внесешь. И Торговый дом разгонять я не буду. Хотя у меня есть все основания для такого решения. Но я не хочу начинать свое правление произволом. Аквилония достаточно богата и сильна, чтобы ее жители обеспечивали ее всем необходимым без грабежа и насилия. Но если я узнаю, что твои люди обманом принуждают моих подданных к кабальным сделкам, то на тебя обрушится не королевский произвол, а королевское правосудие. Все понятно?
Моишин медленно склонился в почтительном поклоне. Он был растерян и разбит. Получив разрешение удалиться, он отправился домой, обдумывая происшедшую беседу с королем. Похоже, что ему выпало пережить большие перемены в Аквилонии. Хорошо, что богатства Торгового дома не подвергнутся разграблению. Такая опасность существовала всегда, но риск оправдывался высочайшими доходами от работы в этой стране. Плохо, что король собирается контролировать их деятельность. Конечно, можно будет подкупить королевских проверяющих, но если такое откроется, то последствия могут быть непоправимыми. Варвар не шутил о королевском правосудии. Моишин предпочитал использовать судебную систему для того, чтобы зарабатывать деньги, а не отвечать перед ней. Тем более отвечать своей головой и головами своих родичей, управляющих многочисленными отделениями Торгового дома.
Если у киммерийца на троне Аквилонии будет достаточно времени для осуществления своих замыслов, то страна сможет сильно измениться. Нужна война! Война или какое-то большое бедствие, чтобы король Конан был вынужден заниматься решением неотложных проблем. Чтобы ему требовались деньги. Много и сразу. Но нельзя при этом допустить, чтобы в грядущих событиях прослеживалось влияние Торгового дома. Надо будет связаться с наследниками предыдущего короля Аквилонии, собрать сведения о похождениях киммерийца, установить контакты с магами Шема и Стигии. Пусть варвар не надеется на спокойную жизнь!
В королевском дворце канцлер
— Ущерб от нарушения торговли не будет так уж велик, — говорил Публио. — Торгаш просто преувеличивает свою незаменимость. Не будет его, тут же появятся новые люди, которые займутся той же самой торговлей. Только это будут уже не поганые инородцы, а наши коренные аквилонцы. И аквилонское золото будет оставаться в стране, а не утекать за границу.
— Слишком сильное средство, — возражал киммериец. — Легко разрешить людям грабить и предавать, но на кого потом можно будет опереться в тяжелое время? Я еще мог бы пойти на это, если бы государству грозила смертельная опасность и не было другого выхода. Но устраивать произвол только потому, что мне довольно легко будет этим достичь каких-то второстепенных целей, я не намерен!
Капитан Мольес, начальник стражи аквилонской столицы, вышел из залитого нечистотами заднего двора третьеразрядной таверны в одном из бедных районов города. Место не самое подходящее столь важному человеку, но только на взгляд дилетанта. Охрана королевской цитадели и городских ворот осуществляется обычным порядком и не требует постоянного контроля начальника. Патрулирование улиц и охрана порядка — вообще дело королевских сержантов. А начальник занят более серьезными вещами. Он должен быть в куре тех событий, которые не выплескиваются на поверхность, а добросовестно срыты от посторонних глаз.
Заговоры знати и буйство черни должны быть замечены до того, как они станут необратимыми. Большая часть тайных планов рушится именно потому, что они становятся раскрыты до срока. И большинство бунтов можно погасить в зародыше, своевременно применив либо силу, либо подкуп к зачинщикам беспорядков.
Капитан встречался в таверне со своими осведомителями. Каждому ясно, что тайные сведения о поступках важных персон должны передаваться так, чтобы этого не видел никто из посторонних зрителей. Потому что самые безобидные слова, сказанные между делом, часто могут по самой неожиданной цепочке дойти до человека, для которого они окажутся чрезвычайно важными.
Мольес приходил в таверну через дом, расположенный на соседней улице и примыкающий к заднему двору таверны. Он проходил в специально отведенную для него комнату, и туда же через общий зал таверны приходили его люди. А уж кто, куда и зачем здесь идет, народ был спрашивать не обучен. Надо — значит, идет. Тому, кто суется в чужие дела без спросу, быстро укоротят любопытный нос.
Агенты Мольеса получали от него оплату каждый по своему положению, кто битой медью, кто чистым золотом, кто информацией, а кто удовлетворялся тем, что его в свое время оставили в живых. Капитан умел подбирать себе осведомителей. И умел их с толком использовать.
В столице постоянно происходят события, которые нельзя выпускать из-под контроля. Обедневшие дворяне вечно ищут возможности восстановить утраченное величие, ввязываясь в разнообразные авантюры. Богатые вельможи с тем же безрассудством стремятся превзойти равных себе в богатстве и роскоши, славе и власти. Гадючник. В этой мутной воде можно выловить все, что угодно. В погоне за избыточным они часто жертвуют необходимым, а если и добиваются успеха, то часто совершают при этом поступки, за которые потом им приходится долго расплачиваться. У каждого найдется своя коллекция мрачных тайн. А светлых тайн вообще не бывает.