Работа над ошибками
Шрифт:
– Это как-то связано с тем, для чего тебе понадобился Андерс Хольм?
– Ну, в общем, да…
– Ты говоришь загадками. Это секретная информация?
Тут я немного засомневался в том, какой стоит дать ответ, потому что тема, к которой мы подбирались, была довольно щекотливой, и ответил уклончиво:
– И да, и нет. Скажем так, кое-кто предпочел бы, чтоб я не вспоминал об этом вслух и не тревожил никого своими расспросами. Но сейчас для меня это очень важно. И я не отступлю.
– Я вижу. По правде, никогда раньше не видела тебя таким озадаченным.
Я пожал плечами и сказал:
– Расскажу.
А сам подумал, что, наверное, не зря прихватил с собой вырванную из газеты страницу со статьей и фотографией Элис Бергман. Попросил Кайсу подождать минутку и сходил в прихожую, чтобы взять из кармана куртки сложенный в несколько раз лист бумаги. Она в это время залила рассыпанные по тарелкам мюсли молоком. Мы сели друг напротив друга, и я, развернув газетную страницу, положил ее между нами – в центре маленького кухонного стола.
– Вот.
– Ну, да, симпатичная… – Кайса вздернула брови.
Настала моя очередь удивиться:
– Как ты это делаешь?
Кайса закатила глаза, как будто ей приходилось общаться с непроходимым тупицей.
– На этой странице только часть статьи. Причем, статьи весьма посредственной – я читала этот выпуск по возвращении из Африки. Значит, дело не в ней, а, скорее всего, в фотографии, которая тоже не слишком информативна. Единственное, что, а точнее кто на ней бросается в глаза – это девушка, которая смотрит прямо в камеру. Поэтому я осмелилась предположить, что дело в ней. И, похоже, попала в точку. Так?
– Да, – капитулировал я, – это так.
– О-о-о! Браво мне! И кто она?
– Та, о ком я говорил тебе в самолете… две недели назад…
– Стоп! – краска моментально схлынула с лица Кайсы. – Ты говорил, что ее нет в живых!
– Мне так сказали… И я действительно тогда так думал. Но в Москве мне в руки попала газета, где я увидел эту фотографию и дату на ней, – я ткнул пальцем в цифры в правом нижнем углу снимка. – Две недели назад! Стоп-кадр с камеры видеонаблюдения на какой-то железнодорожной платформе. И я уверен, что это она! Кайса, меня обманули, заставили поверить в то, что ее больше нет, но все это время, почти полтора года, она была жива.
– И теперь ты хочешь найти ее?
– Не знаю. Не уверен, что у меня это получится. Но я хочу выяснить, где был сделан этот снимок. Я хочу знать, где она была шестнадцатого сентября в половине четвертого дня. Потом будет видно, что делать дальше.
– М-м-м… Кажется, теперь я понимаю, зачем тебе понадобился Андерс Хольм. Тебе нужные его связи.
– Да. Мне нужен человек, который имел бы выходы на шведские периодические издания, в частности на «Экспрессен», чтобы помочь выяснить, где был сделан снимок для статьи в этом выпуске. И я знаю только одного такого человека – Андерса Хольма.
– Согласна. У него уж точно найдется там кто-нибудь свой. Одного не могу понять, как это тебе сказали, что ее нет в живых? Ты не знал, где она живет, или у тебя не было ее номера
– В это трудно поверить, но я ничего о ней не знаю… Мы были знакомы всего несколько дней, которые перевернули мою жизнь. А точнее, вывернули ее наизнанку…
– А ты большой оригинал! Не думала, что ты сможешь удивить меня еще чем-то, но у тебя получилось.
– Не смейся… Мне было очень больно, когда я понял, что больше никогда ее не увижу.
– Ладно, проехали. Как ее зовут?
– Элис Бергман.
– Красивое имя, достойное внешности.
– Но это не настоящее ее имя.
– Шутишь?
– Нет. Я не знаю, как ее зовут на самом деле.
– Хорошо. А она сама не могла сообщить тебе о том, что жива?
– Сейчас я думаю, что для нее самой было безопаснее считаться погибшей. В качестве доказательства ее гибели мне дали прочитать статью в газете, где писалось об аварии со смертельным исходом водителя… Этим водителем была она. Сейчас я склоняюсь к версии, что в газете была утка. Статья могла быть сфабрикована. Ведь о том, что за рулем находилась Элис, знал я и еще несколько человек. В том числе и тот, кто сообщил мне о ее гибели…
– Тот, кто сообщил… – как будто передразнила меня Кайса. – Так обычно говорят, когда не хотят называть имя или указывать на конкретного человека. Кто это был?
– Мой отец.
– Что?
– Да, я сказал, что это был мой отец.
– Так. Сейчас ты точно надо мной издеваешься!
– Нет.
– Как твой отец мог сфабриковать статью в шведской газете? Кто он у тебя такой?
– Разведчик…
– Ты, видно, в самом деле за дурочку меня держишь!
– Вовсе нет, Кайса. Просто это очень странная история…
– Если не сказать больше! – Кайса возмущенно выдохнула, фыркнула и отодвинулась от стола. – Значит так, или ты мне рассказываешь абсолютно все, как есть, мы продолжаем завтракать и расходимся друзьями, или ты сейчас же встаешь и валишь отсюда нахрен со своими секретами и любовными перипетиями! Прошу заметить, что в этом случае мы перестаем быть друзьями, и ты мне больше никогда не звонишь, не пишешь и прикладываешь все усилия, чтобы мы даже случайно никогда с тобой не пересекались. Ясно?
Я какое-то время сидел, опустив голову, и, глядя в тарелку с мюслями, к которой так и не притронулся, так же как Кайса к своей. Взвешивал все за и против. С одной стороны, я понимал, что рассказывать ей историю о том, как Анатолий со своим коллегой Юрием Валентиновичем абсолютно нелегально привлекли меня к выполнению своей самодеятельной операции по возвращению утраченных секретных данных, благодаря чему я и познакомился с Элис Бергман, было совершенно неблагоразумно. Я словно снова становился предателем, как в тот раз, когда помог Элис сбежать от людей Юрия Валентиновича. С другой – все секретные материалы давным-давно уничтожены мною прямо на глазах у того же Юрия Валентиновича, так что сейчас я рисковал только одним – потерять друга в лице Кайсы. И я рассказал ей обо всем. Так же, как несколько дней назад рассказал матери.