Работа по специальности

Лукин Евгений Юрьевич

– Вот ты говоришь - начальство...
– сказал Василий.
– Ну а где оно, начальство-то? Я слышал, с хозяевами никто и не встречался даже...

– Да как...
– Пузырек в затруднении почесал за ухом.
– Кое-кто врет, что встречался...

– Ну а сам-то ты как считаешь? Кто они вообще?

– Хозяева?
– Пузырек усмехнулся загадочно, и поднял на гостя мудрые нетрезвые глаза.
– А так считаю, что надзорки - это наши хозяева и есть.

– Надзорки?
– Василий был поражен.
– Так они же мусор убирают!

– Ну и убирают, -

согласился Пузырек.
– И кормят. И щелчка дают, если что не так. Чем не начальство?

Василий попытался собраться с мыслями - и не смог.

– Слушай, плесни-ка еще, - попросил он севшим голосом.
– Если не жалко, конечно...

– А чего жалеть?
– сказал Пузырек, охотно выполняя просьбу.
– Я по первому разу завсегда бесплатно угощаю...

Глаза его вдруг затуманились, наполнились грустью.

– А вот кто бы спросил, мне-то каково пришлось...
– со вздохом молвил он.
– Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь еще не было, только мартышки эти... Ну вот представь: один! Ни души кругом! И сам, можно сказать, голый - трусы да майка, я ж в окно от участкового прыгал...

– А этаж?
– поинтересовался Василий.

– Какой в частном секторе этаж! Первый...

– Что ж они под окном никого не поставили?

– Ну вот не догадались, значит. А тогда еще как назло пьяный указ вышел, загребут - не отмажешься... Сбежал, короче. Вылез из тарелки: мама родная! Куда занесло...
– Пузырек выпил, не чокаясь, и долго качал головой.
– Ладно. Сообразил что к чему, камушки ломать начал. Ломал-ломал... Ну не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна только жратва! Не-а, ни черта! Потом прикинул: а красные-то тюбики - сладкие, стервы! Чистый сахар! Ага, думаю, теперь бы еще дрожжец... А жил в "конуре". Один. Пустая она тогда была, гулкая...

– Пустая?
– встрепенулся Василий.
– А Маша? Ну, кукла эта...

– Маша - потом...
– отмахнулся Пузырек.
– Ты слушай... И вот сижу это я однажды, как сейчас помню, в "конуре" один-одинешенек и думаю: эх, змеевичок бы... Представляю его себе так, знаешь, подробненько... И вдруг гляжу: мать честная, образуется! Представляешь - образуется! Прямо из воздуха!..

– Кто?

– Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил - крыша поехала. Ну и он, как бы это тебе сказать... Рассеялся, в общем. Опомнился я. Дай, думаю, еще раз попробую... И получилось, Вась! С третьего раза получилось! Схватил я его, расцеловал... Эх, да что говорить!..
– Пузырек расчувствовался и махнул рукой.

– У тебя там не перельется?
– спросил Василий.

– Да нет, рано... Ты слушай... И с дрожжами выкрутился. Вон видишь, проводки такие пушистые, слева? Серым светятся... По ним обычно эти ползают... ну вроде улиток, только побольше. Налет счищают. Так вот улиток этих погнать, а налет - соскрести... Я тебе говорю: лучше всяких дрожжей! Бродит - как зверь!.. А с трубами я еще раньше приметил. Одни - горячие, другие - холодные. Что еще надо? И вот выгнал я, Вась, первый литр... Голос Пузырька предательски вильнул.
–

Гордый хожу - как черт! Ведь куда законопатили, ты подумай! А я и здесь гоню!.. В школе учил, небось? Человек - это что? Это звучит гордо!.. Погоди, вроде пакет перекосило...

Он отложил колпачок в воздух над кабелем и зашлепал к аппарату. Василий с невольным уважением оглядел многочисленные хитрые трубки и змеевики, оплетавшие светоносную рощицу на манер повилики.

– Но одному пить, - вернувшись, сокрушенно продолжал Пузырек, - не дело... Нет, не дело. Ну примешь, ну... Для себя, что ли, старался? Для людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки эти не пьют... Трудно было, чего там...

– И не гоняют?
– с любопытством спросил Василий.

– Еще как!
– оживившись, вскричал Пузырек.
– Ты, Вась, не обижайся, но надзорки эти вреднее вас, ментов, будут. Трех месяцев не проходит, чтобы они мне аппарат не раскурочили! Выйду из дому, прихожу - все в порошок... Даже порошка не остается! Ну я что тогда?.. Иду в "конуру", опять бак соображаю, змеевичок... И по новой! Меня-то самого, понятно, не трогают. Тут так: руки не распускай - и не тронут...

– И конкурентов нету?

– Где? Здесь?
– Пузырек презрительно скривился.
– Знаешь, честно тебе, Вась, скажу: народ здесь подобрался... Настырности в них - ну никакой! Велено ломать - ломают, и то через пень колоду...

– А сам не ломаешь?

– Вот еще! Когда мне ломать? Да и на кой пес? Я ж с них, с лодырей, плату чем беру? Либо тюбиками, либо хреновину какую полезную где-нибудь оторвут. Камушек вон удобный притащили...

– Ну и работенка у вас!
– не выдержал Василий.
– Не ломать - так курочить...

– Ну это ты зря, - миролюбиво заметил Пузырек.
– Дома таких работ тоже полно. Лесорубы, шахтеры... Или, скажем, взрывников возьми...

– Так там-то - со смыслом!

– А вдруг и здесь тоже?

– Ну не знаю, - помрачнев, сказал Василий.
– Не по мне все это... "Хрущобы" на потолке, люди вверх ногами... Вот найду Ромку - и будем как-нибудь отсюда выбираться.

– Не-а!
– Пузырек решительно помотал головой.
– Не захочет.

– Кто? Ромка?

– А вот попомни мои слова! Я людей насквозь вижу. Сколько их тут при мне поприбывало - ни в одном не ошибся. Ромка - эт-то, знаешь, орешек. Погоди, он еще тут всем даст прикурить... Э! А пакет-то!
– спохватился он.
– Заварить - заварил, да так в кошелке и оставил...

Пузырек снова вернулся к аппарату, достал из висящей на растяжках плетенки тугой прозрачный бурдючок и небрежным движением метнул его в черный, зияющий посреди стены пролом. Судя по раздавшемуся из темноты смачному шлепку, таких бурдючков там уже скопилась целая груда.

– А убежать, значит, так никто и не пытался?
– спросил Василий.

– Ну а как тут бежать? Дальше потолка не убежишь. Ну сам подумай, Вась!..

Василий подумал.

– А если "скоком" попробовать? Может, какой-нибудь наружу выводит?