РАБСТВО
Шрифт:
Услышав слова шкипера, а этот человек все-таки оказался шкипером судна, двое парней оторвались от работы и с разных концов судна направились ко мне. Один из парней принялся развязывать веревочные узлы на ногах, руках и на шее, совершенно не беспокоясь приносит или нет его работа мне боль. Должен признаться, что некоторые узлы были затянуты настолько крепко, что их было бы легче разрезать ножом, чем развязать, но парня это не волновало. С тупым упрямством он выворачивал мне руки, ноги, чтобы ему было бы удобнее добираться до веревочных узлов и их развязывать. Таким образом, он провозился минут двадцать, прежде чем все узлы были развязаны. А я в этот момент очень походил на котенка, побывавшего в зубах собаки, с головы до ног был весь в царапинах, ссадинах и порезах, из которых сочилась кровь. Когда я оказался развязанным, то они схватили меня за руки и ноги и, не дав возможности подняться на ноги, волоком потащили к правому борту судна.
– Что они собираются со мной делать?
– Мелькнула мысль в голове. Я не совсем хорошо разбирался в местном сленге, поэтому не всегда понимал этих парней, плохо ориентироваться в общей обстановке. Поэтому сразу не взял в толк, куда это меня волокут эти здоровые парни.
– Неужели они хотят выбросить меня за борт, а я ведь не особо умею плавать.
Следует сказать, что парни не потрудились до конца развязать мне ноги, по всему было видно, что эти матросы особо не любили делать лишнюю работу. Поэтому и волокли меня по палубе, словно я был мешок с дерьмом. На душе было отвратительно, на этом судне матросы обращались со мной, не как с нормальным человеком, разумным существом, а как с ненужной использованной вещью. Я ничего не понимал, что происходило на этом судне, но даже, несмотря на эту ужасную для меня обстановку, у меня и в мыслях возникало оказать сопротивление этим парням. Двое таких бугаев, в секунду сделают из меня фарш! Мне хотелось бы только, чтобы на меня обратили внимание, развязали бы до конца, позволили бы передвигаться своими ногами и стали бы чуть-чуть более вежливо обращаться со мной, как с разумным существом. Мне хотелось бы узнать, как и почему я оказался на их судне, и они объяснили бы, что от меня требуется, какую работу я должен выполнять.
С этими мыслями в голове я поднял руку и схватил одного из парней за полу распахнутой куртки, чтобы тот обратил бы на меня внимание и я смог бы с ними переговорить. Когда я ухватился за куртку, то случайно произошел рывок, который оказался совершенно неожиданным для этого матроса. В это же время этот же матрос оступается на ровном палубном настиле. Два различных действия с одним и тем же матросом совпали и произошли в один и тот же момент. Одновременно происходят рывок за куртку и подкашивание колена, из-за чего матрос, словно серпом подкошенный, валится лицом вниз и со всего размаха бьется им о палубу. Удар о палубу получается таким сильным, что парень до крови разбивает губы и выбивает несколько зубов. А другой парень, из-за падения партнера, теряет равновесие и, чтобы не завалиться на палубу, он был вынужден выпустить из захвата своих рук мою ногу. На малый промежуток времени я оказался свободен от рук волокших меня матросов, но ноги оставались связанными, поэтому я не мог и шага шагнуть от места развернувшихся событий, но сумел подняться на ноги. В этот момент я думал только о том, чтобы переговорить с матросами и хоть о чем-нибудь договориться с ними. Чтобы сохранить равновесие, долго лежал и, когда поднялся на ноги, меня сильно шатало, инстинктивно ухватился за полу куртки второго матроса.
– Ты чего делаешь, гад?
– Испуганно заорал он визгливым голосом.
– Махмуд, ты жив, не очень сильно поранился?! Помоги мне справиться с этим подонком.
– Обратился он к матросу с разбитым носом и губами, все еще лежащему на палубе.
Махмуд оторвал перепачканное кровью лицо от палубы, бессмысленными глазами осмотрел палубу, увидел осколки кровь и осколки зубов, мрачно взглянул на нас двоих, стоящих на ногах, и начал медленно с угрозой в глазах подниматься на ноги. Палуба судна представляла собой абсолютно ровный деревянный настил, поэтому было совершенно непонятно, обо что можно было споткнуться, упасть и так удариться, чтобы вдребезги разбить нос и губы, выбить зубы и перепачкать кровью лицо. Махмуд тяжело поднялся на колени, встал ноги и, вытирая ладонью кровь на лице, которое к этому моменту было перекошено от злобы, раздирающей этого матроса.
Я все еще продолжал крепко держаться за куртку Чистена, когда краем глаза заметил, как Махмуд развернулся и, широко размахнувшись рукой, сжатой в кулак, попытался нанести удар мне в лицо. Я стоял на ногах, но не был в состоянии уклониться от удара отойдя назад или в сторону, ноги продолжали оставаться связанными. Чтобы избежать удара в лицо, единственное, что мне оставалось сделать в этой глупой ситуации, так это нагнуться и уйти из-под удара. Но я не успел совершить до конца запланированный уход из-под удара, кулак Махмуда столкнулся с моим лбом. Вероятно, удар Махмуда был очень сильным, но, честно говоря, я даже не почувствовал силы этого удара. Мой лоб всегда был крепким орешком, еще в детстве во время игры мне палкой со всего размаха ударили по лбу, палка сразу переломилась, а голова поболела денька два ... и ничего, до сих пор цела. Но на этот раз произошло непонятное и странное явление, после удара кулаком о мой лоб фаланги пальцев руки Махмуда были разбиты до крови. Он орал и прыгал вокруг меня и Чистена от дикой боли, потрясая разбитыми пальцами руки.
Чистен, второй парень, тем временем освободился от моей хватки, неожиданно развернулся и ногой, обутой в тяжелый матросский башмак, с силой пнул меня по колену. Дикий танец Махмуда отвлек меня и на какое-то время я оставил Чистена без присмотра, поэтому и пропустил его удар по колену, так как был к нему совершенно не готов.
Но я удержался на ногах и не свалился тюком снова на палубу.
Чистен не ожидал, что я удержусь на ногах после его такого сильного удара и на мгновение растерялся, уставившись на меня вытаращенными от удивления глазами. Махмуд отошел от боли в разбитых пальцах и начал готовиться к новому удару. Он был плохим бойцом, хотя и дрался по настоящему и в полную силу. С этим бойцом было неинтересно встретиться на поединке, вдруг пронеслось в моей голове, он обладает хорошей силой удара, но слишком уж долго он готовится и слишком ясны были его намерения по подготовке этого удара. За это время любой боец успел бы подготовиться и блокировать его удар. Я вообще не собирался драться с этими матросами, а только хотел бы объяснить им, чтобы они со мной обращались бы более достойно, поэтому отмахнулся от лишних мыслей.
Времени для раздумий о том, как противостоять удару Махмуда не было, матрос уже был готов нанести второй удар своим пудовым кулачищем. Сам не знаю почему, но я схватил Чистена за куртку и развернул его лицом к себе, чтобы он оказался между мной и Махмудом. Парень, вероятно, оказался из тугодумов, поэтому не воспротивился моему рывку и прикрыл меня. Но и до тугодумов доходят здравые мысли, в последнюю секунду Чистен сообразил, что я использую его в качестве щита от ударов его напарника. Он разозлился и, упершись руками в мою грудь, резко и сильно толкнул меня. Чистен хотел оттолкнуть меня от самого себя, чтобы предоставить Махмуду большее пространство для моего избиения. Но ноги мои по-прежнему оставались связанными, поэтому я просто не мог отступить назад, а начал спиною падать на палубу. В тот момент, когда спина коснулась деревянного настила палубы, надо мной просвистел кулак Махмуда и с каким-то влажным и смачным, но неприятным на слух, звуком врезался в висок головы Чистена, который случайно подставился под удар своего напарника.
Глаза Чистена закатились, сильная струя крови хлынула из носа и рта на палубу, обильно забрызгав и меня. Чистен медленно согнул колени, наклонился на бок и, словно набитый сеном мешок, рухнул в лужу крови, успевшей натечь на палубу. Затем его тело конвульсивно несколько раз согнулось и выгнулось, а ноги отбили странную дробь, изо рта вместо крови пошла пена и вскоре матрос затих, невидящими глазами уставившись в синеву неба. Одного взгляда на висок его головы было достаточно, чтобы понять, что Чистену не повезло, случайно попав под удар своего товарища, ему больше было не суждено подняться на ноги с этой палубы судна, на котором он служил рядовым матросом.
Махмуд возвышался надо мной и телом Чистена и дико вытаращенными глазами посматривал то на свой кулак, то на труп друга, лежавшего в большой луже крови. До этого матроса никак не доходило произошедшее, он все еще не понимал, как это произошло, что Чистен попал под удар его кулака?!
Я беспомощно барахтался в крови Чистена и не мог подняться на ноги, мои руки постоянно скользили и разъезжались, а мне никак не удавалось найти опоры, чтобы встать на ноги. Обратив внимание на меня, барахтающегося на палубе, Махмуд, наконец-то, сообразил, что он убил своего товарища и что я зачинщик драки, это по его мнению, разумеется, остался живым и невредимым.
– Ты..., ты, гаденыш, ты убил его?!
– Прорычал он, как тяжело раненный кабан.
– Да, я тебя..., да я тебя сейчас... !
Не знаю, как это произошло, но Махмуд вдруг оказался лежащим на палубе и в захвате моих рук. Я напрягал все илы, чтобы не выпустить этого буйвола на свободу, чтобы он снова не смог бы пустить свои кулачищи в дело. Как это не было бы удивительным, но, если сравнить мои физические данные с физическими данными Махмуда, то получалась слабо вооруженная танкетка против тяжелого и сильно вооруженного танка, но мне удалось сдерживать его, одновременно и удерживая его в захвате. У меня совершенно отсутствовало желание сходиться в схватке с этими двумя парнями, но, как обычно происходит в жизни, все случается наоборот. Мы подрались один парень в этой драке убил другого в тот момент, когда оба издевались надо мной. Ко всему этому хотелось бы добавить, что, когда меня били, то я не ощущал силы этих ударов, легко нейтрализуя их. В своей прошлой жизни мне ни разу не пришлось драться и мне , стоять или защищать свои честь и достоинство, это за меня делали правоохранительные органы.