Рабы Парижа
Шрифт:
Сам он о себе говорил так: "Я всю жизнь рылся в грязи и нашел там немало хорошего".
Человек, открывшийся ему, принадлежал ему всецело, как принадлежит врачу больной, который пришел к нему лечиться.
Он был по-адвокатски красноречив и многословен.
Войдя в кабинет Маскаро, он воскликнул:
— Вот и я, мой друг Батистен! Ты звал меня? Как видишь, я явился! Так что ты хотел?
— Возьми кресло и садись для начала, — перебил его Маскаро.
— Спасибо, весьма благодарен, только ведь мне, брат, засиживаться некогда. Сам знаешь, как меня рвут на части…
— Все же садись, — присоединился и Ортебиз, — то, что хочет сообщить тебе Маскаро, стоит любого из твоих дел!
Катен мягко улыбнулся, чертыхаясь про себя. Он прекрасно знал, на что способна эта парочка, и снова спросил:
— Так что вы хотели? В чем именно дело?
При этом вопросе Маскаро встал и запер дверь на задвижку. Вернувшись на свое место, он сказал:
— Так вот, мы с Ортебизом взялись за дело, участвовать в котором я тебя уговаривал в свое время. Для этого мы подыскали очень недурную кандидатуру — маркиза Круазеноа.
— Друг мой… — попытался перебить его адвокат.
— Погоди, возражать будешь после…
Катен вскочил со стула.
— Довольно, с меня довольно, — проговорил он резко, — если бы ты действительно занялся тем делом, о котором писал, я бы не отказался тебе помочь, но тут я тебе не помощник! Да и тебе не советую, тем более, что я не раз доказывал…
Он уже повернулся, чтобы уйти, но тут между ним и дверью возник Ортебиз.
Катен был не из пугливых, но то, как вел себя уважаемый врач, и улыбка белых губ Маскаро таили в себе нечто странное и даже опасное.
— Что все это значит и что вам от меня нужно?!
— Во-первых, мы хотим, чтобы ты сел на место и внимательно выслушал то, что тебе говорят, — произнес врач, четко выговаривая каждое слово.
— Кажется, я довольно вас слушал!…
— Нет, не довольно. Садись и слушай!…
По лицу Катена нельзя было заметить того бешенства, которое клокотало у него внутри. Его бледное лицо сохраняло достоинство.
Он сел.
— Ну, так я вас слушаю…
Достойный поставщик прислуги, ощупав на носу очки, продолжал:
— Прежде, чем вдаваться в подробности самого дела, я хотел бы спросить нашего друга: считает ли он себя по-прежнему близким нам человеком?
— Это не вопрос. Это скорее утверждение того, что вы мне не доверяете, а между тем все, что я когда-либо делал, приносило вам только пользу!
— Дело не в словах. Нам нужна твоя помощь, совет…
— Я уже вам дал один.
— Да, не зная наших шансов и будучи неуверен в успехе нашего предприятия. Пойми, что если мы доведем это дело до конца, то у каждого из нас к окончанию будет минимум по миллиону.
А Ортебиз про себя лихорадочно требовал:
— Решайся же, Катен! Говори — да или нет?
По лицу Катена было заметно, что мысль его усиленно работает.
— Нет! — произнес он решительно. — Повторяю, я хорошо все просчитывал, и я никогда не скажу "да".
— А! — произнесли Маскаро и Ортебиз вместе. В этом восклицании не было удивления или досады, в нем ясно слышалась вражда на всю жизнь.
— Если хотите, Я вам еще раз объясню, почему я не считаю возможным согласиться на ваше предложение…
— Скажи лучше, что ты попросту изменил нам!
— А хоть бы и так! Дело не в том, как это называется! Можно подумать, вы не знаете, как я к таким вещам отношусь. Разве я не твержу вам целых десять лет, что подобные занятия при настоящем положении дел не имеют никакого смысла?
— Что и говорить, ты всегда был осторожен, правда, это не мешает тебе делить с нами прибыль, когда дело выгорает, — зло проворчал Маскаро.
— Конечно, довольно выгодно получать, ничего не вкладывая, — добавил Ортебиз.
Но эти аргументы нимало не смутили Катена.
— Правда, я беру то, что мне положено. Но разве я совместно с вами не создавал эту контору? И разве она не пользуется известностью, разве она не работает, как хорошо отлаженная машина? Да, с нее одной мы имеем, пусть не очень большой, но зато верный доход, и если вы согласитесь этим довольствоваться — я в вашем распоряжении!
— Нечего сказать, лестное предложение!…
— Ну, как хотите, только на меня не рассчитывайте. Дай Бог, чтобы вам не пришлось раскаиваться, но я хочу вам напомнить, что двадцать лет, в течение которых Фортуна была к вам благосклонна, — слишком большой срок! В любой момент она может повернуться к вам спиной, что довольно обычно в делах такого рода…
— Пожалуйста, без предсказаний, — раздраженно заметил Маскаро.
— Пожалуйста. Я могу и замолчать, но время у вас еще есть для того, чтобы остановиться. Безнаказанность, как и все на земле, имеет свои пределы… И учтите, нужно совсем немного, чтобы все полетело в пропасть.
Ортебизу от всех этих предсказаний было явно не по себе.
— Легко тебе говорить, — заметил он Катену, — ты богат!
— То есть у меня есть на что жить; кроме заработка я имею двести тысяч капитала. И если бы вы сегодня дали мне слово покончить со старым, клянусь, я бы разделил его поровну!
Маскаро, который до сих пор едва прислушивался к разговору, понял, что пришло время говорить серьезно.
— Бедный друг, так у тебя всего двести тысяч?
— Может, немного больше.
— И две трети ты предлагаешь нам? Благородно! Поистине мы были бы неблагодарными скотами, если бы нас это не тронуло… Только мне кажется…
Он поправил очки.
— Мне кажется, что если ты дашь нам по пятьдесят тысяч, то у тебя останется ровно миллион сто тысяч!
Катен залился смехом.