Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать
Шрифт:
— Сдаешься? — он не в силах двигаться, парализованный моим порошком.
— Как ты?..
— Сдаешься? — повторяю вопрос. Он меня действительно разозлил и должен это понять.
— Да…
Делаю шаг ближе и касаюсь его голого предплечья. С губ срываются знакомые с детства слова, и огненные змейки пробегаются по его телу, снимая парализацию.
— Что это было? — удивляется он, пошатываясь. Кое-как поднимает с пола свой меч.
— Порошок беалита, — поясняю, чуть расслабляясь.
— В смысле? Мне казалось,
— Да. А еще это название цветка. Беалит — ночная красавица. Один из самых ядовитых видов в Подлунном мире. Но ты не волнуйся, порошок, что я использовала, просто парализует.
— Почему же твоей матери дали такое странное имя? — удивляется Эрик.
— Так она же не стала телохранительницей, как я. Ее направление — быть наемной убийцей. Ни один господин, которого ей приказывают убить, не может спать спокойно.
Эрик смотрит шокированно:
— А я думал… — он осекается, не завершая фразу, а потом улыбается как-то странно, будто бы с гордостью смотрит на меня. — Какая же ты все-таки… потрясающая!
Он шагает ко мне. Я удивленно замираю, не понимая, чего он хочет. Продолжить спарринг? Эрик поднимает руку, касается моей шеи и быстро соскальзывает ладонью на затылок. Его глаза так близко, что я могу разглядеть все черточки, лучиками солнца отходящие от зрачка. Его дыхание касается моих губ, и я против воли втягиваю воздух. Чувствую странное — его запах, его вкус…
И, прежде чем я успеваю осознать, прикосновение чужого дыхания меняется на мягкую ласку чужих губ. Глаза сами собой закрываются. Пальцы свободной руки впиваются в его рубашку, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли притягивая ближе. Нежные прикосновения губ, которым невозможно не открыться навстречу…
Я будто плыву, забыв о том, кто я и где. Наш сила льнет друг к другу, как и наши тела. Его пальцы массируют мой затылок, вторая рука прижимает ближе за талию, в ней все еще зажат меч, который плашмя прижимается к моему бедру. А я не смею даже руку поднять, не знаю, что делать. Ощущение растерянности и опьянения.
Он отстраняется, гладит меня пальцами по щеке, заглядывает в глаза. Губы все еще теплые от поцелуя и от прилившей к ним крови. Он смотрит на меня, будто пытается что-то понять, а в том киселе, что образовался у меня в голове вместо мозгов неожиданно всплывает недавний разговор с Кейей. Поцелуй в губы — это лишнее, это то, из-за чего можно опозориться и потерять все.
— Ты что делаешь?! — отталкиваю его рукой, которой только что держала. Нерешительно, не сильно, но он и сам отходит.
— Прости, я не должен был… — бормочет виновато, и я понимаю, что права. Он бы не извинялся, если бы не был виноват по местным правилам. То есть он действительно мне навредил?! В голове не укладывается!
— Как ты мог?!
— Да… я… это было недопустимо. Приношу свои извинения, —
Я остаюсь на месте, растерянно хлопая глазами. Я не понимаю, что это было и как это, но внутри почему-то больно. Было так хорошо, так почему же теперь так отвратительно?! Поэтому подобное под запретом? Как алкоголь, после которого на утро голова раскалывается, так и поцелуи?
Я зажмуриваюсь и начинаю медленно считать вспышки магии под закрытыми веками, пытаясь прийти в себя. Сбиваюсь несколько раз, бросаю секиру небрежно у стены, раздраженно развязываю пучок и нервно тереблю волосы. Что ж творится-то?! Что теперь будет?!
Только через полчаса кое-как успокаиваюсь и собираю мысли в кучу. Соображаю, что вышел он в чем был на тренировке. Захожу в мужскую раздевалку и действительно нахожу его пиджак. Поддавшись порыву, зачем-то прижимаю его к груди. Пахнет так же, но совсем холодный.
Нужно вернуть пиджак, и я вытаскиваю из кармана до боли привычный амулет связи… но позвонить не решаюсь.
Что за происки Темных Богов?! Что он со мной сотворил? И как теперь это исправить?!
Нужно думать об экзамене, он уже завтра, но почему-то не получается. Я медленно и аккуратно, чтобы ничего не забыть, собираюсь и закрыв школу и выключив свет, иду домой. Голова пустая, кажется, если внутри появится хоть одна мысль, то загудит набатом. Пиджак Эрика несу с собой, аккуратно свернув.
Путь до дома кажется слишком коротким, хотя я еле переставляю ноги. В подъезде сумрачно, чуть не спотыкаюсь о чей-то таз с чистым мокрым бельем, оставленный в углу за дверью — наверное, какая-то хозяйка снесла первую порцию во дворе развесить, да отвлеклась. Хорошо, что я не наступила внутрь грязным ботинком. Думая об этом, вяло плетусь вверх по лестнице.
— Как дела, как подготовка к экзамену? — радостно спрашивает меня сияющая Кейа, спускаясь мне навстречу жуя яблоко.
Я только вздыхаю тяжело и отмахиваюсь. Не хочется сейчас об этом.
— Устала на тренировке, да? — она понимающе сторонится, давая мне проход.
Я поднимаюсь по лестнице на несколько ступенек, но потом останавливаюсь и оглядываюсь. Все же больше спросить мне не у кого.
— Кейа… слушай… а…
— Что? — смотрит на меня бесхитростно, и мне становится стыдно спрашивать. Она опять будет краснеть и бледнеть, ведь «мисс об этом говорить неприлично».
— Да, ничего… — отмахиваюсь и продолжаю идти наверх.
— Если что-то нужно, спрашивай! Я очень хочу тебе помочь, — она семенит следом.