Ради мира на земле
Шрифт:
…Моторы монотонно, натруженно гудели. Батарея реактивных установок миновала болотистые топкие места и направлялась южнее Миллерово, к Дону. Майор Желейко, комиссар дивизиона, вытягивал ноги, насколько позволяла кабина, сгибал, тер коленки — бесполезно. Нудно болели суставы. Глаза от напряжения устали. По обочинам дороги изредка попадались разбитые машины, пушки, сгоревшие танки.
Водитель, не скрывая волнения, доложил:
— Товарищ майор! Разведка обнаружила танки противника.
Желейко, распахнув дверку кабины, быстро выпрыгнул.
Неожиданно сбоку затокал крупнокалиберный пулемет. Вблизи разорвался артснаряд — один, другой. Заряжающие, наводчики и подносчики с автоматами наперевес бросились в заранее определенных направлениях от движущихся установок.
Слева завязалась рукопашная. Гвардейцы, отбив атаку немецких солдат, спешили к своим установкам.
— Машины к бою!
Металлический стук, скрежет. Сзади на батарею вновь бросились фашистские автоматчики. Навстречу им с криком «ура!» устремились батарейцы. Комиссар Желейко опять увлек за собой заряжающих и подносчиков — враг был смят. Несколько погибших гвардейцев остались лежать в степи…
— По фашистским гадам батареей огонь!
Огненный смерч обрушился на танковую колонну, перерезавшую дорогу. Под грохот залпа, с другой стороны, к установкам ринулись из-за укрытия легкие танки противника. Их огонь был неожиданный. Один из водителей подбежал к комиссару Желейко.
— Танки, товарищ майор! Справа танки! — Он совал мощные гранаты в руки майора. Ослепительный всплеск, и Желейко почувствовал острую боль в груди. Собравшись с силой, он метнул гранату в танк, но бросок оказался слабым.
Сквозь листву деревьев и на открытых местах комиссар увидел приближающиеся танки. Подбежав к позиции установок, обнаружил несколько вражеских трупов.
— Не отдавать «катюши» фашистам! — хрипло прокричал он уцелевшим батарейцам, занявшим круговую оборону. — Приготовить машины к взрыву!
Немые глаза, раскрытые рты, дрожащие руки…
— Поджечь шнуры! — приказал комиссар.
Батарейцы бросились в последнюю контратаку, и вслед им, салютом непобежденным, взорвались боевые машины…
А в это время боевая техника 7-й гвардейской минометной батареи была замаскирована в излучине балки. При отступлении батарея оказалась без командира старшего лейтенанта Гаспарьяна, мне пришлось принять командование на себя.
Разведчики обнаружили огневые точки противника, сосредоточенные по обочинам большого тракта, проходившего недалеко от города Миллерово на Сталинград. Гвардейцы стремительно, но скрыто вывели боевые машины на заданный рубеж, навели их на цель. Один за одним командиры боевых установок докладывали:
— Первая к бою готова!
— Вторая готова!
— Третья готова!
Я посмотрел на часы — шесть минут затратили. Молодцы!
— Батарея! Огонь!
Раздался сокрушающий взрыв. Враг был уничтожен. Мы продолжали выход из
Во время короткого привала батарейцы услышали характерный звук взрыва. Его нельзя было смешать ни с чем другим. Взорвана батарея! Значит, это был единственный выход. Умереть, но не сдаться врагу! «Желейко! Мой учитель! Погиб», — тяжко было поверить в это.
2-й дивизион с боями отходил к столице Калмыкской АССР, а 3-й под командованием майора Скирды — под Сталинград, где занял оборону, но по приказу командования переправился на левый берег Волги. Сокрушительные залпы с закрытых огневых позиций перемалывали резервы гитлеровцев, дезорганизовывали работу штабов, накрывали артиллерию, войска, сосредоточившиеся для удара.
Оказывая поддержку войскам 62-й и 64-й армий, сражавшимся в самом городе, командование приказало: срочно в ночь форсировать Волгу, перебросить одну из лучших батарей и личный состав на правый берег Волги, создать плацдарм и удерживать его до подхода основных сил.
Выбор пал на нас — 7-ю гвардейскую батарею. Воодушевленные доверием, бойцы в ночь в первых числах октября форсировали реку в районе тракторного завода. Там, в уступах крутого берега, боевые машины и личный состав батареи были надежно укрыты.
В октябре 1942 года у Тракторного разгорелись особо ожесточенные схватки. Фашисты предпринимали новое, трудно сказать, какое по счету, наступление. Они ворвались в заводские цехи, но дорого заплатили за каждый шаг…
Исход боя решила 7-я гвардейская минометная батарея. Здесь становились героями мои друзья — батарейцы. «Умереть, но не сдать Сталинград» — таков был девиз его защитников.
В минуты затишья каждому батарейцу хватало хлопот: кто правил помятое крыло машины, кто сосредоточенно чинил одежду.
Мне попался около установки клочок непомятой бумаги. Стряхнул с него пыль и, примостившись у откоса влажного песка, мысленно заговорил с женой. Так захотелось поделиться мыслями о происходящем.
«Сейчас уже нет никакого сомнения — победа будет наша, но потребует напряжения всех сил…»
…Волна за волной шли на Сталинград «юнкерсы» и «хейнкели», с варварской беспощадностью сбрасывали на жилые кварталы города сотни тонн бомб. Рушились здания, к небу вздымались громадные огненные столбы, город весь окутался дымом. Зарево горящего города было видно за десятки километров.
Батарея получила приказ: срочно дать залп по двум батальонам противника, ринувшимся в атаку. Гвардейцы скрыто и маневренно смогли вывести боевые машины на огневые позиции и дать залп по врагу. Атака была отбита, противник понес огромные потери. Гвардейцы-минометчики проявили отвагу и мужество. Многие из них были награждены орденами и медалями.
После боевой операции при марше на место дислокации батарея с воздуха подвергалась бомбардировке. Осколком от разорвавшейся бомбы ранило меня. Не помню, сколько я пролежал без сознания, очнулся в какой-то нише. Стемнелось, шел дождь.